Опубликовано в журнале Seasons of life, выпуск 41
Архивные номера и новые выпуски в онлайн-магазине
Мы познакомились с Яникой Мазьяне несколько лет назад, когда она помогла привезти на наш весенний фестиваль десант латвийских дизайнеров. Год назад Яника с партнером открыла студию LeLin в московском районе Царицыно, где за большими деревянными станками ткут невесомые и живые вещи из льна — никакого электричества, только летающие нити, челноки и руки.
Руки
«Мы с моим партнером Ольгой Краснер начинали на большом энтузиазме. Я несколько лет продавала работы латвийских дизайнеров в России, у меня был небольшой шоу-рум. В маленькой Латвии на 2 миллиона населения приходится около 100 ткацких студий, есть сильная традиция, но внутренний рынок маленький — все идет на экспорт. В Москве, для примера, работает всего пара мастерских. После кризиса цена таможни и доставки из Латвии взлетела, изделия стали очень дороги. Я решила найти мастерскую, которая ткала бы для меня изделия здесь, оказалось, в Москве таких студий просто нет. Решили открыть свою — столкнулись с тем, что нет станков. Нашли мастера, заказали станки, выдохнули. Начали искать ткачей, выяснилось — нет таких людей. Мы общались с художественными ВУЗами в Москве, Вологде, Костроме, Иваново. Ремесленные направления в ВУЗах закрываются. Мы читали лекции, рассказывали, что ремесло востребовано, что дизайнеру нужно знать, как создается ткань. В итоге, привезли ткачиху из Латвии, она поработала у нас несколько недель и «с нуля» обучила первую местную мастерицу. Потом пришли новые девочки с волшебными руками, учились. Теперь у нас три мастера. Опытный мастер ткет плед среднего размера 45 часов, на него уходит 4,5 километра нитей и чтобы заправить их на станок нужно 3 пары рук. Вручную скрутить бахрому для одного шарфа — 150 минут, а еще нужно постирать, смягчить (например, некоторые вещи мы вымачиваем в молоке) и отпарить.
Станки
«Станки для нас сделал мастер в Латвии по эскизам старинных ткацких станков. Большой и средний станок он делал четыре месяца. Это наши произведения искусства, они хорошо подогнаны, аккуратно зашлифованы, их хочется гладить. Чтобы заправить один станок для широкого полотна, нужен целый рабочий день. Это самая кропотливая работа — рассчитать рисунок, количество и метраж нитей, натянуть, заправить: когда станок заправлен, ткать — это уже удовольствие. Замечательные летающие челноки, деревянные с металлическими наконечниками, мы нашли в глубинке на умирающей фабрике, в которой сохранился один маленький цех».
Чтобы заправить станок полностью под большое изделие, нужен целый день и три человека.
Нить
«Лен привозим из Литвы, из Италии и из Костромы. Энтузиасты, и уже наши друзья, в Костроме второй год подряд, в качестве эксперимента сажают для нас лен. Первый раз посадили всего сотку, сами вручную косили, сами трепали, чесали и на кафедре прядения пряли нити. Специалисты сказали, что льняную нить такого качества не получали даже в лучшие времена. С одной сотки получается 4-5 небольших бобины нитей, это 10 шарфов, совсем мало. Она получилась волшебной, мягчайшей — «изумрудный» лен зеленой зрелости, который невозможно собрать машинами. Лен, который собирают в промышленных масштабах — переросший, его как солому срубает комбайн. Такими же получаются и нити — грубыми и жесткими. Мы очень дружим и активно работаем с девушкой, которая содержит, чуть ли не единственную ферму-мастерскую, возрождающую пуховое кролиководство в России. Здесь стригут шерсть, чешут и прядут нити тоже вручную. Мы шутим, что всех кроликов уже знаем поименно. Их пух тоньше кашемира, палантины из ангоры на тончайшем шелке получаются тонкими, неколючими, легкими как перышко и невероятно эргономичными. Мы минимально используем рисунок, работаем с фактурой, толщиной нити. Все ткани натуральных, спокойных цветов. Можем добавить одну тоненькую, блестящую нить, но главное — фактура. Вручную сотканный лен дышит в руках по-другому, и через 5 лет он становится только лучше, если его мять, стирать и носить».
Красивые летающие челноки с металлическими наконечниками нашли на маленькой фабрике.
Мечта
«Знаете, как в Европе: на узких улочках сидят мастера — сапожники, ювелирные дизайнеры. Работают, шьют, и ты останавливаешься, чтобы посмотреть на их работу. Моя мечта — чтобы у нас было пространство с огромными окнами, чтобы прохожие видели, как работает внутри мастерица за станком, сундуки, шкафы, стеллажи с тканями. Чтобы люди могли попробовать поработать на станке, поучиться, что-то сделать. Я буду счастлива, если в Москве откроются ткацкие студии, если они получат развитие и к этому появится вкус».
