Новые городские: как воспитанники спец-интернатов становятся актуальными художниками

25 апреля в рамках проекта Музея Москвы Art-Space-Hopping в нашей студии Seasons на Петровке открывается выставка «Оргалиты». Работы для нее предоставили «Новые городские художники» — творческое объединение из Петербурга, которое вовлекает в современное искусство людей с ментальными особенностями. Публикуем интервью с Женей Штиль, куратором и создателем проекта, человеком, который в целом придумал сделать из воспитанников спец-интернатов актуальных художников, за чьими работами охотятся коллекционеры со всего мира.


«В мае 2009 года я впервые пришла в детский дом для особых детей на окраине Питера. Когда-то я была журналистом и писала тексты про разные интересные истории в модные журналы. Потом мне захотелось делать интересные истории самой. И вот однажды, спустившись в очередной раз с Гималайского хребта, вместо того, чтобы проверить почту за полгода, я открыла Head Hunter. Там было написано: Павловскому детскому дому нужны волонтеры. Я позвонила, пообещала, что готова делать все, что умею, лишь бы это приносило пользу. Сделала медкнижку в рекордные сроки, и, не имея никакого опыта общения с особыми детьми, внезапно стала для них лучшим другом.

Несколько лет я занималась социальными инклюзивными проектами. Это когда обычные и необычные люди вместе что-то делают. То есть мне сразу стало понятно: можно бесконечно приводить клоунов в детдом, дети порадуются, но в обществе, за забором, ничего не поменяется. А меня сразу заинтересовала именно глобальная ситуация. Конечно, я не первый космонавт на Луне — и до моего появления в знаменитом детском доме работали несколько фондов. Но, пожалуй, я первый человек, который начал искать, как выйти из этой сансары. Не зная, за что хвататься, первым делом я позвала всех своих друзей стрит-артистов раскрасить бетонные заборы детдома яркими граффити. Среди них, кстати, был и Стас Багс, который спустя 9 лет возглавил студию «Новых городских художников».

Пять лет я провозилась с особыми детьми — точнее, подростками. Мы делали хэппенинги на Новой Голландии, совместные проекты с Русским музеем, рисовали мультфильмы, ездили в Москву, знакомились с Норштейном — всего не перечислишь. И вдруг они выросли. Всех воспитанников «особого» детского дома ждет универсальный сценарий — интернат для взрослых. Они не умеют читать и писать, много чего не умеют или не могут, как им жить самим? Поэтому существуют интернаты для взрослых. И там уже все вообще не весело.

В итоге мы с друзьями открыли маленький, но звонкий фонд имени Детей Павловска, который, используя энергию нуля, помог выселиться на свободу семи выпускникам Павловского детского дома. Вместо положенного койко-места в интернате они смогли получить квартиры и переехать. Нам не понадобился для этого штат специалистов, аренда офиса и миллионы рублей — нам нужна была только дружба и вера в ребят. Итак, часть наших друзей выбралась, а половина застряла «в системе». В какой-то момент у нас закончились ответы на вопросы: в чем резон помогать людям из спец-интернатов, какая польза обществу? Так как с некоторыми из этих ребят мы знакомы действительно давно, идея того, что они могут дать миру крутой арт, родилась довольно быстро. Для этого нужно было просто создать определенные условия.

Если чего-то очень сильно хотеть, оно обязательно произойдет. Мы встретили общественную организацию «Инфакто», которая предложила устроить арт-студию для наших художников на своей площадке. Так проект поселился в мастерской под лестницей во дворе-колодце одного из домов на Гороховой улице. Этому, правда, предшествовали два с половиной года изнурительного ремонта помещения волонтерскими силами.

Петербургские арт-деятели нам в этом помогали: джазмены, скульпторы, фотографы, копирайтеры — все дружно месили цемент.

Целый год мы со Стасом Багсом ездили по интернатам и собирали талантливых ребят. В нашем случае талантливость — крайне субъективное понятие. Интернаты помогали проводить этот кастинг, приводили топовых учеников местных изостудий, которые круто рисуют вазу с цветами.

Мы приезжали, ставили бутылку кока-колы и предлагали «мэтрам» ее нарисовать. Выигрывал тот, кто рисовал максимально свое, отвлеченное от предмета изображение.

За год мы сумели собрать 40 уникальных авторов, которые стали резидентами нашей легендарной мастерской-под-лестницей. 20 из них были представлены на выставке «Оргалиты» в Центре современного искусства им. Курехина два года назад. Для нас это был челлендж: представить художников-самоучек на статусной площадке.

Мы фокусируемся именно на художниках с ментальными особенностями. Потому что это кое-что необъяснимое и поразительное. Многие концептуальные художники изо всех сил стараются искусственно изобрести что- нибудь необычное своим вполне обычным сознанием. А мы имеем дело с необыкновенными авторами, которые предельно искренне делают необыкновенные по своему естеству картины. Матисс, например, как один из родоначальников примитивизма, всю свою жизнь стремился упростить живопись. Сай Твомбли довел этот вектор до пределов возможного. Так что рисовать «максимально просто» — можно сказать, один из трендов последних ста лет. Поэтому «Новые городские художники» органично входят в мир современного искусства. В эпоху Возрождения этот номер бы точно не прошел.

Несколько слов о названии «Новые городские художники». В нем мы делаем акцент на слове «городские». Ребята съезжаются с окраин. Мы манифестируем таким образом их присутствие в жизни города. Я бы сказала, наши художники — это самые незаметные жители города. И благодаря тому, что мы делаем заметной их живопись, становятся заметны и они сами. Куратор всего творческого процесса «Новых городских» – Стас Багс. Это современный стрит- арт художник, который ездит по всей России и распространяет стрит-арт от Питера до Сахалина. Помимо этого он делает и галерейные работы. Его выставки проходили в Хельсинки, Берлине и много раз в Москве. Я пригласила его быть нашим инструктором, за рубежом таких людей называют visual arts instructor.

Художники, которые приезжают из интернатов для взрослых, как правило, не читающие. Они не знают буквы. Но мы все равно работаем с текстом, экспериментируем. В их работах часто появляются слова. Какие-то случайные тексты из журналов попадают на картины, и происходит смысл, который они, может, не вносили.

Искусство — это не только то, что сказал художник, но и то, как работу понял зритель.

Раньше площадки по искусству не рассматривали творчество художников-аутсайдеров, их в лучшем случае брали в инклюзивные программы, а теперь ребята участвуют в самостоятельных выставках. Сюжеты для картин ищем вместе. В своих картинах Новые городские художники отражают мир, который встречают за пределами интернатов. Как-то в супермаркете нам попался шикарный бутерброд с селедкой. Он выглядел как шедевр. Этот артефакт стал моделью для огромной картины на холсте. Ее автор — крутой художник Кирилл Майданюк, наш Дэвид Хокни. У него удивительная безобъемная живопись, без полутонов вообще, без теней и какого-либо градиента.

Художница Люся Морошкина — портретист. Цой, Бэтмен, Супермен и другие герои получаются у нее в духе Матисса. Один из наших любимых авторов — Ибрагимчик — рисует только цифры. Даже если перед ним поставить предмет, он все равно его оцифрует и изобразит в виде полотнища из цифровых символов. Мы называем это «цифровой графикой», такой своеобразный «диджитал» арт. С точки зрения традиционных изостудий при интернате Ибрагимчик, скорее всего, профнепригоден. А для нас он Нео из Матрицы, мы внимательно слушаем, о чем повествует его изобразительный язык, и пытаемся в нем разобраться. Весной Музей Стритарта заказал Ибрагимчику роспись стены, которую он полностью покрыл цифрами. На полученный гонорар наш художник купил часы, о которых мечтал. На них написано rolex.

Мы участвуем в петербургской ярмарке современного искусства SAM FAIR. В 2019 году одну из картин купил Андрей Малахов – оммаж на Жан-Мишеля Баския. Автор картины – Саша Тонкий, которого я знаю уже 10 лет.

Саша на гонорар сразу купил себе крутой набор масляной краски, сводил всю нашу компанию в булочную, и набрал гору еды в супермаркете. Он скупал все, что видел на прилавках. Приехал в интернат со словами: «Всем попкорна в этом заведении за мой счет. Я картину продал». А еще картины Новых городских художников есть у Кустурицы и Ника Кейва. Если живопись Новых городских отправить без подписи на выставку современного искусства, зрители подумают, что это какие-то концептуальные авторы.

Мне довелось изучить, как обстоят дела с аутсайдер-артом в мире, я работала в культовых студиях Сан-Франциско и бывала на нью-йоркской Outsider art fair, знаю весь их контент. И могу точно сказать: эта ниша нам не нужна. Нам нужно современное искусство. Мы видим большую ценность в том, что делают «Новые городские художники» и хотим показывать их всему миру. Если попытаться обозначить направление, в котором работают «Новые городские» ,— я бы называла это наивным искусством. Для Петербурга это родное. В Москве — люксовый Пепперштейн, в Петербурге Митьки с рисунками на картоне. Как-то так повелось. При всей своей высокообразованности культурная столица десятилетиями формирует художников-самоучек, которые становятся народными суперзвездами. И среди знаменитых «Новых художников» такие деятели тоже попадались.

Сейчас, находясь внутри этого комьюнити, я понимаю, почему так. Ленинград — город бедных поэтов, которые в какой-то момент времени были вынуждены начать рисовать картины, чтобы выжить. Потому что картины можно хотя бы продать у магазина и купить себе бутылку водки. А стихи ты у магазина не продашь, хотя в Питере, возможно, и такое бывало. Примерно то же самое происходит с нами. «Новые городские» взялись за краски, чтобы изменить собственную жизнь своими руками».

Материал обновлен: 17-06-2021