Опубликовано в журнале Seasons of life, выпуск 41
Архивные номера и новые выпуски в онлайн-магазине
Про художника Яра Пикулева нам рассказала дизайнер Леся Парамонова; мы заглянули в его инстаграм и поняли, что нужно ехать в Палех. По дороге представляли себе избушку в лесу, диковинную и дикую, где живет художник-отшельник, персонаж народной сказки.
Яр — высокий, с по‑монашьи обритым лбом, с легким оканьем — и в Москве не остался бы незамеченным, а в маленьком Палехе и вовсе фигура. Высотой метр девяносто восемь. Живет на обычной улице, похожей на улицу дачного поселка, где за редкими деревянными заборами падают со стуком на землю яблоки. У Яра свой дом, в который входишь — словно заглядываешь в сундук со сказками. В первой комнате гостей встречает большая картина из шести частей. Мы расселись на сундуках и лавках вокруг и слушаем Яра:
«Этот полиптих — Мерянская Мадонна. Здесь раньше жили финно-угорские племена — меря. У меня родилась такая фантазия на тему леса, как будто они до сих пор живут там. И немного западно-европейской традиции в ней есть. Наша культура — это ведь сочетание западной и восточной культуры, мне это очень интересно. В моих картинах есть элемент мистицизма. Вот девушка на лодочке плывет — я писал платье и увидел, что это уже больше похоже на реку, чем на платье. Решил, пусть будет речка. Кстати, это мой первый опыт маслом, до этого я писал темперой. Тем мне хватает: вот, мама пришла, поговорили, как книгу прочитал. Там такие сюжеты! Достоевский».
Где ты учился живописи?
«В Перми я ходил в студию рисования, а вот в Палехе училище закончил. Даже хотел его бросить, не доучившись, нужно было так и сделать. В учебном художественном заведении учат азам палехского стиля. В поселке развита индустрия иконописания, которая востребована сейчас на церковном рынке, там крутятся большие деньги. Я думаю, мне повредило академическое образование: я не знал, что делать, как мне развиваться дальше. Как избавиться от стереотипов.»
Как ты пошел своим путем?
«Меня как‑то угораздило познакомиться с некими столичными пиарщиками, а они меня направили на одного московского галериста, который курирует художников от современного искусства. Там я столкнулся с другой гранью искусств. Написал ему одну работу, он наговорил лекций о том, как надо писать, дал полезные советы и даже целый рулон холста — получился этакий бартер. Я посмотрел на все это и понял, что у них корпорация, все так жестко в этом современном искусстве: все завязано на каких‑то трендах, как ты кому понравишься. Усмотрел в их направлении деградирующую сторону, которая преподносится как божественное начало. Мне говорят: «Будешь писать цветы и только их, а мы будем тебя продвигать». Осталось только договор оформить.»
В маленьком Палехе на 5000 жителей 700 художников, большая часть делает предметы со знаменитой росписью. И у Яра в картинах она есть. Но как объяснить, какое они производят впечатление?
Как описать магию сочетания сочных капустных завитков, складок красного плаща и голых круглых пяток хозяйки огорода. Или то, как ласково женщина в алом платке щекочет за бороду козу, уговаривая дать молока. Или лица ангелов — нестрогие, живые, чуть грустные и спокойные в своем знании. И всех грибников, рыбачков, бесов, дев, грифонов, единорогов и лесных духов, которые тянутся доверчиво навстречу неведомому. И всюду Бог. Любовь.
