Опубликовано в журнале Seasons of life, выпуск 56
Архивные номера и новые выпуски в онлайн-магазине
У керамиста Павла Журавлева есть две истории: посуда, сделанная на гончарном круге, Sherna Production и арт-объекты из дикой глины ручной лепки Sherna Сeramica. Это похоже на самого Павла: западная культура с ее системой и правилами золотого сечения в нашем герое смешалась с диковатыми местами Владимирской области.
—————————————————————————————————
Сейчас предметы Sherna Ceramica продаются в миланской галерее современного искусства, и, когда смотришь инстаграм Павла (@sherna_ceramica), ждешь встречи с экомодником в какой-то монохромной студии с серыми стенами и дощатым полом, а встречаешь живого сказочного персонажа, слегка переодетого в одежду двадцать первого века, хотя, на самом деле, прищурься от дыма, который струится сквозь стенки его печки, стоящей на границе дороги и леса, — и ты в сказке.
—————————————————————————————————-
Мы приезжаем в мастерскую, которую Павел этой весной построил рядом с подмосковной усадьбой Гребнево. Едем по навигатору и ждем, что сейчас широкая дорога перейдет в поменьше, а потом превратится в грунтовую, а потом мы увидим деревянный навес, сводчатую печку, горшки. Мастерская стоит прямо на обочине. Никакого вступления: забора, ворот, вывески — того, к чему привыкло сознание. Сворачиваешь с дороги и, как дрова в печь, попадаешь в самую сердцевину жизни Павла Журавлева.
Идет страшенный ливень, я прыгаю под навес, включаю диктофон, так и записываю наш разговор: сперва под
стук дождя, потом под грохот града. Потом слышно, как хлюпает вода под ногами: приехал Женя, наш арт-директор, и ходит — снимает; потом начинает гудеть печь, в которой обжигается десяток горшков, — разогналась от жара; скрежет железа — Павел выгребает угли кочергой; рев самолета — летит над нами в Чкаловский; шуршат колеса машины — мимо, мимо, мимо, а в один момент шуршание шин приближается к нам, и кто-то любопытный заглядывает под навес мастерской, где худенький и сильный человек с дредами, немножко похожими на две трубы, торчащие из печи, рассказывает нам истории про свою жизнь, в которых есть рекламное агентство, волшебный лес, страхи, огненные феи, космические экспедиции и разговор со Вселенной.
Я долго искал место под мастерскую. Мечтал сделать в глуши, подальше от города. Попробовал. Но там нет дорог, пока въедешь и выедешь по колдобинам, все горшки побьются. Потом хотел через администрацию района Щелково, где я живу, арендовать землю, чего проще. Им вроде все понравилось, словами поддерживают, но и все. И тут — познакомился с Андреем Ковалевым, предпринимателем, который купил и восстанавливает усадьбу Гребнево, а он говорит: ставь мастерскую у меня, вот прямо здесь.
Пока мастерская летняя, но я собираюсь ее утеплять. Расширю помещение, выложу печь, чтобы она внутрь на один кирпич заходила, утеплю стены глиной и соломой. Хочется экспериментировать с натуральными материалами. Электричества не будет в мастерской, потому что я фанат оптимизации. Зачем черпать энергию из других источников, когда ее много.
Вот дерево — росло от солнца, прошло цикл жизни, упало, я его распилил, нарубил дрова, растопил печь, обжег глину, сделал горшки.
Обжиг длится 7–9 часов. Разбираю стенку печи и ставлю горшки внутрь, потом закладываю снова кирпичами, а с другой стороны — подкидываю дрова и выгребаю угли. Печка по принципу арки выложена: кирпичи опираются друг на друга. У меня несколько развалилось, прежде чем я научился печку складывать как надо. Чувствую ее, слушаю. Если сильный звук, значит, сильное горение, надо притормозить.
(Гудит печь — дождь затих, и пошла тяга.)
Есть лес во Владимирской области глухой, там нереально красиво, я в этих местах с детства. Не хочется говорить избитые слова: волшебный, аномальный, магический. Но там есть нечто. Знаете про шаровые молнии? Я называю их феями. Когда сталкиваешься с этим, непонятно, живое это или нет. Часто меня просят съездить туда вместе. Люди подходят к рубежу — руки-ноги отказывают, возникает ужас. Это не потому, что человека хотят напугать, это просто место не для людей. Чистое сознание надо иметь, концентрацию, смотреть внутрь себя так глубоко, как только возможно, чтобы выдержать. Если поддаться воздействию, невозможно будет перебороть страх.
В этом лесу я беру глину, он источник моего вдохновения и силы, там было много разных фантастических встреч. Это и делает меня немножко…
(Град стучит по железной крыше, ничего не слышно.)
Я много лет занимался рекламой, сделал свое агентство. Деньги были, а радости это не приносило. Мне было важно чувствовать себя кайфово. А для этого мне был нужен мой лес. Чем заниматься в лесу? Решил делать керамику. Мне нравилась самая простая, примитивная. Я подумал, что просто буду делать на гончарном круге горшки, тарелки, плошки.
Художественное появилось не сразу.
Я копал глину в овраге, и в какой-то момент стал понимать, что вот она же смешивается миллионами лет, не хочется ломать эту космическую структуру, нарушать порядок. Держишь ее в руках — напрямую взаимодействуешь со Вселенной. И я стал осваивать примитивную лепку, читал, смотрел, даже переписывался с индейцами, живущими в резервации.
Глина, когда лепишь ее руками, передает твое состояние, это нельзя делать партиями, на заказ. Я понял, что могу лепить, только когда хочется, когда надо высказаться. А то, что мы делаем с моей бывшей женой Юлей на гончарном круге, по эстетике тоже ваби -саби, но эти коллекции уже можно продавать, здесь небольшие серии посуды для жизни.
Вообще, керамика ваби-саби, которая считается японской, пришла в Японию из Кореи. Корейские гончары жили в нищете и делали очень простую посуду, такой примитивный быт. Японцы увидели в этом благодать, тонкую эстетику. Мне близка эта несовершенная красота кривоватых предметов, слепленных из дикой глины руками.
(Скрежет металла по камню и земле — Павел выгребает угли из печи.)
Сделал я первые вещи и попер их на маркет. Один, второй, третий. Стоишь со своими штуками рядом с красивенькой аккуратной керамикой — люди шарахаются. Эстеты изредка подойдут, оценят, но у них денег нет.
Поехал к реконструкторам на фестиваль, одна бабушка сжалилась — купила за сто рублей горшочек.
Люди пытаются соревноваться с машинами — добиться идеальной формы. Это как собака бежит за машиной — хочет догнать. Что значит сделать идеально? Повторить тысячу раз. Я музыкант, у меня специальность — «дирижер хора», и я знаю, как это достигается. Идеальное — это повторение. Так животных дрессируют. Человек посложнее. Попробуй поработать с хаосом, несовершенством. Где эта грань?
Цивилизация развивается — искусственный интеллект, биороботы, освоение космоса. Я думаю, будет так: биороботы полетят на другие планеты, куда переместится вся индустрия, а Земля останется заповедником — для человека.
(Хлюп-хлюп — ходим по мокрому земляному полу.)
Мне нравятся стихии. Огонь в печи люблю. На мотоцикле под проливным дождем ехать. Есть только один страх — высоты. Я вот крышу укладывал здесь в мастерской: нижнюю часть за полдня сделал, а ту, что выше, в два раза дольше делал и накосячил. И вот что понял про страх. Почему у нас в стране кривовато все? Потому что люди боятся — десятилетиями. Когда у тебя постоянный страх (накажут, оштрафуют, отнимут бизнес), ты, конечно, плохо соображаешь, устаешь — и делаешь все не особенно красиво. Я благодаря инстаграму начал общаться с американцами — открытые они, чувствуется, что люди не тратят лишнюю энергию на всякую ерунду. А в нас есть… Сумеречность.
(Гул близко летящего самолета.)
Вообще, я за цивилизацию, за космос, за здравый смысл. Просто у меня феи и лес.
