Опубликовано в журнале Seasons of life, выпуск 29
Архивные номера и новые выпуски в онлайн-магазине
Фотограф Коди Кобб родился в Луизиане в 1984-м, а сейчас живет в Сиэтле. Он снимает пейзажи — ландшафт Америки в первоначальном состоянии, тающий с каждым годом. Он особенно заворожен природой западного побережья США, где проводит много времени в одиночных фотопрогулках.
«В теплые вечера я часто сидел в лодке и играл на флейте, и ко мне, словно зачарованные, подплывали окуни, а лунный свет передвигался по ребристому дну, усеянному лесными обломками. Раньше я ходил на пруд в поисках приключений, в тем-ные летние вечера, с каким-нибудь приятелем. Мы разводили костер у самой воды, думая привлечь этим рыбу, и ловили сомиков на связку червей, а потом, глубокой ночью, высоко подбрасывали в воздух головешки, как фейерверк; падая в пруд, они гасли с громким шипением, и мы внезапно оказывались в полной тьме. В этой темноте, насвистывая песенку, мы возвращались в жилые места. А теперь я совсем поселился на берегу пруда».
Один из главных текстов американской философии — «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854), книга Генри Дэвида Торо, — читается как нечто среднее между стихами Бхагавад-гиты, духовными опусами Толстого и «Лесной газетой» Виталия Бианки. Она повествует о двух годах, двух месяцах и двух днях, прожитых автором на лоне природы, в добровольном изгнании на берегу Уолденского пруда, в штате Массачусетс, в примитивном домике, выстроенном собственноручно, где он посвящал себя размышлению, физическому труду, чтению и наблюдению за природой. Торо рассуждает о беспомощном автоматизме городской жизни, о том, как мало нам, по правде говоря, нужно, об одержимости «работой», превращенной в пустопорожний ритуал и подменившей труд, в основе которого — необходимость выжить, а также доверие и уважение к природе и к себе. Рассказ развивается как бы в двух временных пластах.
«Мы осели на земли и позабыли о небе» Генри Дэвид Торо, философ
С одной стороны, бессюжетное повествование стоит на месте, наполненное внутренней жизнью, как пруд, вокруг которого оно развернуто, — бурлит аллегориями, скользит между молитвой, проповедью и дневником натуралиста, проваливается в воспоминания, возвращаясь обратно, и выстраивает какое-то свое время: не прямое шоссе, а систему лифтов, мостов и развязок. С другой стороны, два с лишним года уложены Торо в условный один, где происходит необратимая смена сезонов, и время идет как в средневековом часослове или сельском календаре: описывая круг, приносит новую работу, новый час восхода, новые запахи и звуки. Им Торо посвящает целую главу, что не совсем обычно для философского трактата, причем в книге, наполненной говором зябликов и соек, скрипом гнущихся от зрелости ветвей, поцелуями открывающихся почек, шипом весеннего льда, именно глава о звуках сосредоточена на паровозных свистках, шуме железной дороги, пролегавшей поблизости, на стуке вагонов и телег, блеянии стад в товарных поездах, на отзвуке городских колоколов. «Уолден» — совсем не сентиментальная проповедь пустынничества, и «назад, к природе», многократно утверждаемое в книге звучит в одном аккорде со следующим: «В торговле мне нравятся смелость и предприимчивость.
Она не воздевает молитвенно руки к Юпитеру. Я вижу, как эти люди ежедневно делают свое дело бодро и отважно, делают даже больше, чем предполагают, и приносят, быть может, больше пользы, чем сами могли бы сознательно придумать». Сложно вообразить что-либо более американское, чем этот текст: природа в нем не субтитрует душевный настрой героя, как любили европейские романтики, она не потерянный рай и не дремлющий циклоп. Находясь с ней одновременно в гармонии и схватке, ты учишься обходиться малым, быть кротким, знать свой предел, не торопиться, верить в очень простые осязаемые вещи, равно ценить и действие, и передышку, уповать на одного себя, «жить еще строже и воздержаннее, снизойти духом до тела и очистить его, и преисполниться к себе уважения».
«Кратчайший путь во Вселенную лежит через лесную чащу» Джон Мьюр, эколог
Выстраивание отношений с природой — важнейшая часть американского мировоззрения. Со времен открытия Америки европейцами как континента-рая, эдемского сада, лежавшего к западу от краешка обитаемой земли, понятие frontier — граница поселения, рубеж, почти передовая линия — растило совершенно особого человека и его способ смотреть на мир. В лицо американцу дышала целина — горы и долы, хребты и пропасти, топкие пасти и глазницы озер: прорубание, прогрызание пути на Запад создало идеал слияния и схватки, облагораживающейи трудной борьбы с противником, которым ты восхищаешься. Этим идеалом пронизано американское мировоззрение, искусство, массмедиа; им во многом сформирована галерея американских типажей: «отшельник» Торо, охотник с винтовкой и манком для птиц, с кожаным патронташем и самодельным ножом, спящий в седле бестрепетный техасский рейнджер в жилете и мягкой шляпе, дровосек, фермер, рыбак, пастух; скаутство с его идеей закалки характера через навыки выживания, не знающая аналогов культура заповедников и национальных парков, эгалитаризм и подозрительное отношение к абстракциям, number one — идиома, без стеснения означающая в американском английском твой собственный успех, здоровье и интересы в отличие от ироничного русского «себя любимого».
Даже ХХ веке, когда Европа уже не оставила картографу работы, Америка источала аромат непознанности и приключений. «Природа создает в нас все качества, присущие мудрости. Она не прощает ни одной ошибки. Ее »да» означает да, а »нет» — нет», — пишет Ральф Уолдо Эмерсон, глава транценденталистов — плеяды американских мыслителей XX века, которым принадлежал и Торо.
Работы фотографа Коди Кобба можно приобрести в галерее Wallflowers Gallery
