Текст: Дарья Шаталова
На обложке: «Автопортрет с парикмахером» (1914–1923), Николай Ульянов
До 2 октября в Музее русского импрессионизма открыта выставка «Точки зрения». Она построена на сопоставлении портретов художников и их автопортретов — в экспозиции около 100 работ. Мы выбрали пять автопортретов и спросили психолога Ирину Млодик, что они могут рассказать о своих авторах, а с куратором выставки Натальей Свиридовой обсудили реальные истории, стоящие за картинами.
Наталья Свиридова
Главный хранитель Музея русского импрессионизма, куратор выставки «Точки зрения»
Ирина Млодик
Кандидат психологических наук, практикующий психолог, сооснователь ресурса «Площадка»
Илья Репин. Автопортрет (1894)
Илья Репин на автопортрете полон сил и планов. Профессиональная и личностная зрелость читается в уверенно-расслабленной позе, заинтересованном и вовлеченном взгляде. Уже пройденный жизненный путь не порождает пессимизма и усталости, наоборот, будущее воспринимается с оптимизмом — оно полно интересных возможностей. Художника будто застали во время разговора, обсуждения планов или дискуссии с коллегами и, кажется, если бы мы могли включить звук на картине, то услышали бы рассуждения Ильи Репина — наверняка, не менее интересные, чем его полотна.
На автопортрете 1894 года Илье Репину 50 лет. И хотя он смотрит на зрителя с веселым прищуром — судя по фотографиям и другим портретам это была его характерная черта, — в тот период художник испытывал внутренний творческий кризис. Точно неизвестно, какие переживания его вызвали, но расправиться с ним он решил, уехав в Италию — там и написал автопортрет.
За свою жизнь Репин написал столько автопортретов, что по ним можно было бы рассказывать его биографию.
Понять, что Репин находится в Bel Paese, не так-то просто: темная одежда, мрачноватый интерьер за спиной. Зато и композиция, и палитра роднят картину с работами мастеров классического искусства — академизм родился как раз в Италии. Колорит автопортрета связан, скорее, не с внутренними ощущениями автора, а с впечатлениями от итальянских галерей. Позади расположено окно — Репин писал себя в контражуре, и несмотря на темные тона картина наполнена свечением. Он одним из первых стал использовать в портретах импрессионистические приемы — благодаря им лицо становится более одухотворенным, выразительным и эмоциональным.
Борис Кустодиев. Автопортрет (1925)
Автопортрет Бориса Кустодиева подчеркнуто реалистичен, интимен и ироничен. Но нам не весело. Тело без прикрас, стареющее и уставшее, в руках нет силы, во взгляде растерянность и боль. Такое не выставляют на всеобщее обозрение, а прячут даже от самого себя. Сейчас бы многие хозяева таких тел прикрывали их футболками размеров XXXL и не выставляли в Инстаграм, боясь осуждения и советов начать ходить в спортзал. Но Кустодиев вряд ли стыдится себя. Скорее, рассматривает, изучает, старается принять и полюбить, вероятно, завещая нам принимать свою телесность — форму, зримое воплощение нашей сущности, унаследованную генетически и обработанную жизнью.
Лучше всего мы узнаем Бориса Кустодиева по его героиням — румяным и пышнотелым купчихам, а Россия и Европа начала XX века знали его как одного из ведущих портретистов — даже галерея Уффици заказывала ему автопортрет, там он до сих пор и хранится.
Автопортрет 1925 года — один из поздних и наиболее необычных: художник с голым торсом сидит в инвалидном кресле. Почти двадцать лет Кустодиев страдал от опухоли спинного мозга, не мог ходить, а в последние годы жизни картины писал лежа — удивительно красочные и жизнелюбивые. За период болезни появились «Купчиха за чаем» (1918), «Русская Венера» (1926), да и вообще расцвел тот самый сказочный, праздничный кустодиевский мир — с ярмарками и пышными столами, колоколами и самоварами. В отличие от леденцовых оттенков полотен, автопортрет выполнен в черно-белых тонах, но все же в свойственной Кустодиеву ироничной манере: изображая себя, он будто набрасывает шарж. Он пишет себя голым, чтобы подчеркнуть, как изменился: нездоровый выпуклый живот, опустившиеся плечи, напряженный взгляд. Но несмотря на это он все же продолжает рисовать — именно искусство помогало художнику сохранять бодрость духа и продолжать жить.
Как спортсмены держат форму, так художники штудируют натуру и пишут автопортреты: как модель ты всегда у себя есть.
Мария Фаворская (Дервиз). Автопортрет с мужем (1913)
Автопортрет Марии Фаворской напоминает типичное селфи со свадьбы или медового месяца. Современные девушки так хвастаются своим женским счастьем: посмотрите, как я счастлива, за мужем — большим, сильным, зрелым. Я, юная девушка, выбранная интересным мужчиной, теперь никогда не буду одна, я за «каменной стеной» его надежности и заботы. Ощущение, что пара только что занималась любовью — эротический пыл еще не остыл, но так хочется запечатлеть миг томления и страсти, запомнить ощущение доверия, которое порождает возможность опереться спиной на крепкое родное плечо, ощутить знакомую руку возле груди, говорящую вожделенное: ты теперь моя.
По своей эмоциональной трактовке автопортрет напоминает селфи — и потому выглядит современно. Теплые глубокие тона, открытое платье винного цвета и пухлые чувственные губы героини, объятия — в начале XX века все еще консервативной публикой картина воспринималась особенно откровенной. И хотя работа называется «Автопортрет с мужем», композиционно фигура Владимира Фаворского здесь главная, к тому же Мария изображает себя, опирающейся на него. Картина была написана спустя год после того, как художники поженились, но теплые и нежные чувства они сохраняли на протяжении всей семейной жизни.
Выросшая в живописной усадьбе Домотканово и романтичная по натуре Мария Фаворская в целом любила писать не натюрморты и не пейзажи, а людей: это удивляло Валентина Серова, знавшего художницу еще с детства — он был кузеном ее матери. Сама Мария несколько раз становилась его моделью.
Николай Милиоти. Автопортрет в Толедо (1930)
Николай Милиоти изображает себя романтичным, творцом — капитаном, ведущим свой корабль сквозь марево из фантазий, красок. Восприятие идеализированного представления и восторженное отношение к живописи разрушается разве что резкими чертами лица и выражением сосредоточенности. А еще пламенем костра, на котором, рано или поздно сгорит сам творец или, быть может, на нем сжигают грешников от искусства.
Николай Милиоти входил в объединения «Голубая Роза», «Мир искусства» и был видным символистом — представители этого течения в начале XX века наполнили русское искусство иносказательностью, театральностью, психологизмом. В живописи они искали и создавали миры более красивые, чем действительность — так на холстах появлялись балы, маскарады, зеркала, атрибуты прошлого. Поэтому и автопортрет Милиоти, будто окутанный призрачной дымкой, — одна из самых эмоциональных работ выставки.
После революции художник пытался влиться в новую систему, но не смог: оставив семью, он уехал из России. Автопортрет в Толедо Милиоти написал, когда ему было уже 56 лет, а жизнь в Европе так и не принесла ожидаемого счастья. Первая семья решение об эмиграции не приняла, вторая, созданная уже заграницей, распалась. Деньги художник зарабатывал, рисуя, в основном, на заказ портреты. Один из самых известных — портрет Марины Цветаевой. Хотя сам Милиоти признавался, что в творчестве ему больше всего интересны природа и птицы, а не люди.
Создается ощущение, что в этом автопортрете художник проводит параллель между собой и Эль Греко: подражая его палитре, использует открытые белила, изображает себя на фоне испанского города. Как и Эль Греко, Милиоти не был понят и принят во время жизни, не получил того творческого признания, которого, по своему мнению заслуживал, в конце жизни испытывал трудности с деньгами.
Роберт Фальк. Автопортрет с завязанным ухом (1921)
Противоречивое послание Роберта Фалька в его автопортрете не так легко расшифровать. Желание спрятаться за темной одеждой, повязкой на ухе, сжатыми губами — посыл кому-то вовне? Но какая буря чувств и переживаний скрывается за этим покровом? Кажется, что вся цветовая палитра нанесена на лицо, и, если сам художник сдержан и отстранен, то краски выдают тайну, разоблачают, кричат о том, о чем нельзя говорить, но очень хочется поведать. Так Ван Гог сообщал нам о невыносимости душевного разлада через отрезанное ухо. И хотя Фальк скрывает свое ухо под черной повязкой, мы не можем не поддаваться этой ассоциации и не волноваться за его состояние.
Роберту Фальку не нравилось понятие «портрет» и предпочитал называть все работы такого рода — «мои люди». А еще признавался, что любит изображать себя только, когда ему грустно или тяжело. Вот и автопортрет 1921 года скрывает за собой целую палитру горечи: художник разводился со своей женой Елизаветой Потехиной, она требовала от него деньги для их сына, в это же время полностью сгорело Прокунино — имение, где они с Елизаветой, еще студенты, скрылись после случившейся вопреки родителям свадьбы, написали первые значимые работы. После революции усадьбу национализировали, а когда случился пожар, Фалька и Потехину подозревали в поджоге — судебный процесс отнимал у художника много сил. Параллельно от государства поступали предложения по работе, от которых в тот период нельзя было отказаться. Фальк был измотан и физически, и морально, тем не менее, еще успел встретить новую любовь — дочь Константина Станиславского Киру Алексееву, ставшую впоследствии его женой. Закрутившись в таком вихре, художник оказался в психо-неврологическом пансионате — там и написал автопортрет.
Фальк заявлял, что ему не нравится Ван Гог, но этой работой будто подражает ему: и завязанное ухо, и эмоциональный накал вне холста — Ван Гог создавал свой знаменитый автопортрет с отрезанным ухом в разгар заболевания.
Считается, что кубизм не применим для портретов, так как не позволяет создать сходство: Фальк сглаживает углы, пишет лицо более целостным, но все равно оставляет сдвиги на линии глаз, чтобы передать свое напряжение.
Фото экспозиции:
Читайте также:
