Домики в скалах, рыбацкие деревни и потухший вулкан: куда отправиться в Греции

Пока границы с Грецией открыты, и туристов там не так много, самое время исследовать эту страну — болтать с местными о смысле жизни за чашкой кофе, гулять по горам и пляжам, осматривать архитектурные достопримечательности, знакомиться с аутентичной кухней и покорять вулканы.


Россыпь островов

Архипелаг Додеканес — двенадцать больших и полторы сотни маленьких островов в Эгейском море. Кусочки суши, рассыпанные вдоль побережья полуострова Малая Азия, делили между собой турки, персы, византийцы, римляне, рыцари-госпитальеры, британцы и немцы, а треть XX века архипелаг и вовсе принадлежал итальянским фашистам. По-гречески ленивые, по-турецки хитрые, по-римски невозмутимые, жители островов при любом режиме продолжают сушить осьминогов, петь песни и ходить под парусом.

У путешествия на яхте по островам с местной командой есть замечательное преимущество: ты не успел ступить на остров, а уже знаешь о нем кучу историй. Йоргос, наш шкипер, живет на Родосе, но больше времени проводит в море: регаты — его страсть. А еще он много лет чинил телефонные провода по всему Додеканесу и знает все острова архипелага как родные.


Родос

Вообще, солнце светит здесь 360 дней в году, но нас остров встретил грозой. У закрытого замка госпитальеров просили милостыню промокшие беженцы, со смотровой площадки были видны только молнии. Пробежавшись по Старому городу, мы поспешили на яхту.

С нижней палубы доносится сумасшедший аромат орегано и заунывные напевы: Йоргос колдует на маленькой кухне. Подвешенная на крючках плита качается от непогоды, и с появлением зрителей Йоргос, улыбаясь, ловко подкидывает кефтедес — фрикадельки приземляются точно на сковородку. «И повезло ж вам с погодой! А впрочем, тем лучше: ужин готов». Капитан Антонис напряженно молчит — нам предстоит ночной переход, но Йоргос наслаждается моментом. «Ямас!»

В тихом порту больше кошек, чем людей. А ведь недавно тут чуть не восстановили Колосс, внутри хотели открыть музей, ресторан и торговый центр. Две тысячи лет назад 36-метровый Гелиос служил маяком, он простоял всего полвека, а после землетрясения лежал в порту еще тысячу лет, пока… арабы не продали обломки бронзы евреям.

Словарик Додеканеса:
«Ямас!» — «За здоровье!» (тост)
Ципуро — греческий самогон
«Охи-охи!» — «Нет-нет!»
«Эвхаристо!» — «Спасибо!»


Халки

Нарядные цветные домики радостно встречают гостей. По променаду вдоль берега гуляют путешественники, в кафе варят кофе по-гречески, яхты качаются у причала — идиллический фасад Халки создан на деньги Европы. Разглядывая рыбацкие лодки, мы ждем мэра острова. Он собирался нас встретить, но всё дела, дела…

Наконец к нам выходит коренастый мужчина в костюме и, улыбаясь во весь рот, виновато машет на помощника: говорить будет Томази — он знает английский. Томази — беженец из Кахетии, когда-то он приехал на Халки вместе с беременной женой. Добрые люди приютили, дали одежду и помогли устроиться в мэрию. Халки — его любовь, но детям он желает другой судьбы: «Не хотите мыть тут посуду, как ваша мама? Учитесь и уезжайте».

Первым делом мэр спешит показать главную, выстраданную достопримечательность острова — систему очистки и опреснения морской воды. Питьевая вода есть только на паре островов Додеканеса, на остальные ее возят с материка. Раньше собирали дождевую, но власти Халки совершили настоящее «греческое чудо». Оставив яркую набережную позади, мы едем вглубь острова. Каменистые пейзажи монотонны и очень графичны: холмы исчерчены заборами из булыжников — это заброшенные огороды. Вообще-то, предполагалось, что решение проблем с водой поможет возродить фермерство, но что-то пошло не так.

Греки давно сделали ставку на туризм — это более прибыльно и менее трудозатратно. Теперь в центре острова ни души: бывшая столица заброшена, лишь белоснежная церковь выделяется на фоне камней. Церквей на острове больше, чем жителей, и все в идеальном состоянии: это святое. По камням одиноко скачут козы и овцы — их держат на мясо: йогурт проще заказывать с материка. Овец стригут из сострадания — летом тут жарко, а шерсть просто закапывают — кому ее продавать? Хозяйство превратилось в миф, зато для путешественников тут рай: чистое море, жаркое солнце, свобода и цифровой детокс. Детей можно смело отпускать гулять по окрестностям: на Халки всё по-домашнему, как у бабушки в деревне.


Нисирос

Среди хаотичных пятен на карте архипелага в глаза бросается ровный круг — это Нисирос, активный остров-вулкан. Минуя соседний Яли — остров из пемзы и обсидиана, десятки самосвалов поднимают над ним облако белой пыли, — мы входим в порт, где нас встречает Майк. Почему не Михалис? В 1970-е годы многие семьи Нисироса поверили в американскую мечту. Греки уезжали на заработки, рассчитывая вернуться домой богачами. Майк уехал в Нью-Йорк еще мальчишкой и 30 лет отработал там автомехаником. В отличие от многих, он действительно вернулся — желая поставить на ноги не только семью, но и весь остров.

На Нисиросе четыре деревни, Майк родился в самой красивой — Никии. Деревня почти на вершине вулкана словно сошла с кикладских открыток: белые домики, яркие ставни, черно-белые галечные мозаики. Вернувшись, Майк стал ее мэром. Он обустроил парковку, усовершенствовал добычу воды, запретил мотоциклам гонять по деревне в сезон, стимулировал людей работать. Майк хотел научиться использовать энергию вулкана, поставить ветряные мельницы и солнечные батареи, наладить для скорой помощи сообщение с Косом — запустить гидропланы… Но местные решили, что он «слишком капиталист», и не избрали его на следующий срок.

Майк не унывает, ведь он и сам грек: «Американская мечта — иметь дом, машину, деньги. Греческая мечта — быть здоровым, с семьей и друзьями, и хорошо проводить время. Греки за рубежом — самые работящие люди, но дома они хотят отдыхать». Зачем переделывать людей, если они и так счастливы?

Майк организовал краудфандинг среди ностальгирующих по острову эмигрантов и на собранные деньги проложил дорогу на вершину острова, построил там церковь Ильи Пророка, а перед ней смотровую площадку с видом на вулкан. Довольны все: и местные, и туристы.

По всему острову можно увидеть ниши в скалах: это натуральные вулканические «сауны», куда жители острова ходят лечить простуду. Вулкан постоянно дышит, при этом он безопасен: тут можно гулять прямо по кратеру. Точнее, кратеров целых пять, добраться до них легко на автомобиле — в Греции нет вулкана доступнее. Бродя по марсианским пейзажам, все время чувствуешь сернистый запах курящихся фумарол. Геотермальные источники, черные вулканические пляжи и белоснежные домики.

Нисирос — дикая версия Санторини, без толп и туристического лоска.


Кос

У берегов Коса море становится изумрудным — прекрасные белые пляжи давно превратили его в курорт. Но раньше остров ценили совсем не за это: в I веке до нашей эры тут родился и основал свою школу Гиппократ. Учился он здесь же, в асклепионе — огромном храме бога врачевания Асклепия. Площадь вокруг старого платана окружена античной агорой, средневековым замком и мечетью — красноречивый портрет острова, переплетение культур во всем.

«Душа человека развивается до самой смерти».
Гиппократ, уроженец острова Кос


На Косе нас принимает Мантос — клоун, актер и музыкант. Родившись в Афинах, он рано уехал на острова: родители бежали от военной диктатуры «черных полковников». Политика, бедность, предательство — он многое перенес и выработал свой рецепт выживания: искусство и оптимизм. Поэтому он так любит карагиозис — турецкий театр теней карагёз, заимствованный в 1920-е годы греками и обросший национальными чертами. Главный герой Карагиозис — типичный трикстер: находчивый остроумный проныра, дерзкий обольститель, бесстрашный вольнодумец из народа, с помощью смеха он побеждает все неурядицы и никогда не унывает. В карагиозисе много бытовых сюжетов и политической сатиры на тему греко-турецкого конфликта.

Облокотившись на сцену театра марионеток (над ней цитата из Гиппократа: «Ars longa, vita brevis»), Мантос рассказывает: «Все, что я делаю, строится на комедии: люблю дарить людям улыбки. Подлинное искусство не маска и лицедейство, а реальность. Оно в повседневности, в том, как ты говоришь «доброе утро». Искусство — это любить всем сердцем, не врать и работать, это когда идешь по улице, а все оборачиваются и здороваются с улыбкой. Жизнь — самое сложное искусство, и тут без репетиций: есть только один шанс прожить ее счастливо».


На яхте

Такого количества звезд, как ночью в море, я не видела никогда — понимаю Йоргоса, который предпочитает спать прямо на палубе. Но ложиться еще рано, и после очередной стопки ципуро он достает багламас. Это что-то вроде маленькой лютни для исполнения греческого шансона — рембетики.

Рембетика — городской гангста-блюз, родившийся во время греческо-турецкого конфликта. В 1922 году греки проиграли войну туркам и потеряли тысячелетний контроль над полуостровом Малая Азия. Православные греки были изгнаны с турецких земель. Рембетика — музыка о преодолении трудностей жизни, важный ключ к пониманию Додеканеса.

Йоргос затягивает заунывную песню, и глаза его наполняются любовью. В греческом языке есть слово-оксюморон, обозначающее типичное национальное настроение, в котором соединяются chárma (радость) и lípi (грусть), и получается charmolipi — сладкая меланхолия, счастливая печаль.

Материал обновлен: 14-07-2021