Текст: Юля Григорьян
Фото обложки: Семья Льва Толстого в Ясной Поляне, 1892 год
По прошествии самого семейного времени в году выбрали шесть романов, которые помогут относиться к причудам домашних снисходительно, лишний раз напомнят о ценности кровных уз и вызовут желание в новом году звонить маме чаще.
Юля Григорьян
Литературный редактор Seasons Project
Такое явление как семейные отношения всегда представлялось мне загадочным: что заставляет людей, зачастую таких разных по характеру и с разной картиной мира, объединяться, а потом, несмотря на горести и страдания, которые нередко они друг другу приносят, каждый раз находить смыслы продолжать? Почему одни дети до конца жизни приезжают к родителям на выходные, а другие — разбредаются по миру и живут своей жизнью. И кто из них свободнее и счастливее?
Литература тоже задается этими вопросами (и давно), но, как любое хорошее искусство, не дает однозначных ответов, а лишь густо сдабривает почву для размышлений.
«Человек не замечает того воздуха, которым он дышит и который необходим для его существования, так и я не замечала своих родителей».
Бытописание жизни огромной семьи, зимующей в Хамовниках и проводящей весь теплый сезон в Ясной поляне, позволяет взглянуть на Льва Николаевича, как на отца, мужа, главу семейства, хозяйственника и воспитателя, глазами вначале маленькой девочки, потом взрослеющей девушки и, наконец, замужней женщины Татьяны — дочери и помощницы великого писателя. Остается только удивляться ее феноменальной памяти (регулярные упражнения с отцом, матерью и многочисленными учителями видимо не прошли даром) и с восторгом читать о быте Ясной Поляны, жизни большой семьи, ее курьезах и знаменитых гостях: Иване Тургеневе, Николае Ге, Павле Третьякове.
«По касательной» ее воспоминания затрагивают и известный конфликт отца и матери, назревающий годами. При этом младшая Толстая не дает ему оценку: верная почитательница гения-отца, она трепетно любит Софью Андреевну и с детства видит, что мать с отцом — одно целое. «Иногда я вижу, как папа подходит к мамА и через ее плечо смотрит на ее писание. А она при этом возьмет его большую сильную руку и с любовью и благоговением поцелует ее. Он с нежностью погладит ее гладкие черные волосы и поцелует ее в голову. И в моем детском сердце поднимается при этом такая любовь к ним обоим, что хочется плакать и благодарить их за то, что они любят друг друга, любят нас и окутали всю нашу жизнь любовью».
«Воспоминания» — это написанная от первого лица, ясным и проникновенным языком инструкция, как окружить детей заботой, развить их разносторонне, сделать детство счастливым, наполненным любовью и яркими событиями.
А если после прочтения книги вам захочется углубиться в тему «как жить с гением, иметь от него 13 детей и не сойти с ума» — есть замечательная книга Павла Басинского «Бегство из рая»: о великой любви и противостоянии, истории конфликта и причинах ухода Льва Николаевича из дома и смерти его в избушке станционного смотрителя.
«Главный человек в доме — мама. От нее зависит все. Она заказывает Николаю-повару обед, она отпускает нас гулять, она всегда кормит грудью какого-нибудь маленького, и она целый день торопливыми шагами бегает по дому. С ней можно капризничать, хотя иногда она бывает сердита и наказывает. Она все знает лучше всех людей. Знает, что надо каждый день умываться, за обедом надо есть суп, надо говорить по-французски, учиться надо, не ползать на коленках, не класть локти на стол, и если она сказала, что нельзя идти гулять, потому что сейчас пойдет дождь, то это уж наверное так будет и надо ее слушаться».
Гайто Газданов — незаслуженно забытый писатель-эмигрант, имя которого, по справедливости, должно быть выужено из пучин нашей короткой памяти. Все его русские герои не живут в России, как и семья Сережи, которого родители «разрывают» между Лондоном и Парижем. Это история о неоднозначности родственных отношений, чувственном многоугольнике внутри семьи, рассказанная влюбленным в собственную тетку подростком. Она — единственный его якорь в бушующем море маминых романов и глади папиного спокойствия на грани безразличия.
«Так же, как Сережа помнил с первых дней своего сознания мать и отца, — так же, отчетливо и неизменно, он помнил и тетю Лизу, ее черные волосы, красные губы и ее запах — смесь английских папирос, которые она курила, духов, тепловатых, скользких материй и легкой кислоты, ее собственной. Это был очень легкий запах, но такой характерный, что забыть его было невозможно, так же, как особенный ее голос, всегда звучавший точно издалека и необыкновенно приятный. Но насколько жизнь отца и матери была полна объяснений, разговоров на непонятном немецком языке, отъездов, путешествий, возвращений и неожиданностей, настолько существование Лизы было лишено каких бы то ни было неправильностей».
Несмотря на, казалось бы, жуткую ситуацию, отвращения к героям «Полета» не возникает — наоборот, они кажутся чистыми душами, страдающими от желания поступать по сердцу. В этом и мастерство Газданова, которое отмечают критики: он воспевает искренность и желание полностью отдаваться каждому мгновению, каждому чувству, когда последствия хотя и нависают черной тучей где-то на периферии сознания — жажда жизни затмевает голос разума. Согласитесь, этого хотят многие из нас, но не каждый находит смелость.
Трагическое завершение этой истории стало для меня неожиданностью, по ходу развития Газданов умышленно не нагнетает, и ты веришь в невообразимый хеппи-энд. Но, после «переваривания» прочитанного, становится очевидно, что никак этот узел нельзя было распутать, кроме как разрубив.
Книга давно не переиздавалась, найти ее можно в сборниках Газданова у букинистов, лично я читала через приложение Bookmate.
«Внезапно кровь прилила к ее лицу. А детки-то мои — где? Она произвела скоропалительный переучет приблизительного местонахождения троих своих детей — ритуал, который совершала ежедневно с тех пор, как в 1958 году родился Уэйд. И только мысленно поместив всех своих отпрысков в их географические лунки, она завершила начатый вдох».
С этой книгой у меня связана забавная история: я дочитывала ее в «комнате раздумий» в гостях у сестры и, перевернув последнюю страницу, про себя подумала — «Ну со мной такого точно не случится».
И практически на следующий день все пошло крахом. С детства казавшаяся мне идеальной и непоколебимой семья сошла с ума: два моих дяди подрались на юбилее у тети, один из них, сыграв серебряную свадьбу, бросил все и один уехал жить на крошечный остров, другой, оставив двух лапочек-дочек, перебрался в Штаты на ПМЖ. Все поудаляли друг друга из социальных сетей, разделились кучками и перестали собираться на праздники длинными столами, когда приходилось снимать двери с петель и класть их на стулья, чтобы уместить новоприбывших. И знаете, «Нормальных семей не бывает» — история, написанная с горьким юмором и психологизмом Коупленда, все время напоминала мне, что может быть еще хуже, но попробовать все исправить никогда не поздно.
В центре повествования — попытка большого и очень незаурядного семейства собраться вместе после того, как каждый давно уже живет своей отдельной жизнью. Все они немножко больны, а кто-то даже не немножко, мама давно сидит на таблетках, дочка-инвалид собирается в космос, ей изменяет муж, один из братьев только вышел из тюрьмы.
«— Дорогой, тебе не кажется, что ты уже слишком взрослый, чтобы звонить из тюрьмы? Даже звучит как-то глупо — «тюрьма».
— Мам, я больше не буду. Просто прокол вышел»
Вся эта «семейка Аддамс» попадает в криминальную историю, выпутывается из нее благодаря дружности и жертвенности и оказывается куда здоровее среднестатистической «нормальной» семьи. Когда дело касается родных, иногда нужно выдохнуть, выслушать нудятину, рискнуть, промолчать или набить обидчику морду, потерпеть нотации, а главное — смириться. Потому что, кому ты еще позвонишь из единственного автомата во всей техасской пустыне, кроме как маме или сестре?
Семейная история с элементами детектива: обманутый муж, его жена и молодой племянник. По-набоковски чисто написанная история, которая многими критиками даже не рассматривается всерьез — слишком уж примитивно, откровенно, просто. Но, согласитесь, если читать любовный роман, то написанный гением XX века, а не бульварный вариант.
Молодой провинциал Франц приезжает к своему дяде в Берлин в поиске места. Жена дяди — Марта — моложе мужа и несколько лет назад вышла за него по голому расчету, не испытывая никаких чувств. Разве только легкое отвращение. Их жизнь наполнена формальностями, вся как будто съежена в рамках приличествующего: «В вагоне должно быть душно; это так принято, и потому хорошо. Жизнь должна идти по плану, прямо и строго, без всяких оригинальных поворотиков. Изящная книга хороша на столе в гостиной или на полке. В вагоне, для отвода скуки, можно читать какой-нибудь ерундовый журналишко…».
Кстати, все персонажи выписаны с некоторым «холодком» — говорят, что за время жизни в Берлине Набоков так и не сошелся ни с одним немцем, поэтому испытывал к ним полное равнодушие, граничащие с пренебрежением.
Неизбежно, появление неискушенного молодого человека в доме бюргерской четы, вызывает бурю чувств и эмоций у скучающей жены. События развиваются бурно — за этим процессом следишь не отрываясь, с любопытством заглядывая вперед, — и доходят до своего апогея во время совместного отдыха дяди Драйера, Марты и юноши. Но не буду спойлерить, скажу лишь, что, как и, наверное, любая порочная связь, не прерванная вовремя, эта история от легкости и страсти адюльтера приходит к тягостной и тупиковой ситуации. Вместе с этим отношение Франца к Марте меняется от влюбленности в «ее мадоннобразый профилем» до страха связаться жизнь с «нарумяненной, пучеглазой старухой».
Эта книга хороша и сама по себе, и в дополнение к «Жажде жизни» — художественному жизнеописанию Ван Гога, созданном Ирвингом Стоуном. Не говоря уже о том, что в этом эпистолярном сборнике Ван Гог предстает не только прекрасным художником, но и незаурядным писателем, который достаточно емко описывает, что стоит за его картинами, какими душевными тропами он к ним приходит. Хотя книга монологична (в ней только письма самого Винсента), по ним можно проследить, как развиваются отношения между братьями, которые страдали от душевного неспокойствия младшего из двоих.
Но несмотря на эти всплески («Ты стал для меня в известной мере чужим, равно как и я для тебя, причем, может быть, еще больше, чем ты думаешь; нам, вероятно, лучше не продолжать переписку. Возможно, я не написал бы тебе даже теперь, если бы не был обязан, вынужден написать, если бы ты, да, ты сам не вынудил меня к этому») Тео не отворачивается от брата на всем протяжении его жизненного и творческого пути, чувствует, что тот обладает уникальным даром, являясь ранимой и неуравновешанной натурой.
Кадры из фильма «Винсент и Тео» (Роберт Олтмен, 1990)
После прочтения можете подарить ее брату или сестре, а еще лучше начните переписку, чтобы навсегда зафиксировать, как менялись ваши отношения и чувства друг к другу. Или чтобы в минуты печали перечитывать письма и напоминать себе, что вы одной крови.
«Ты, может быть, спросишь: «А почему ты не пошел тем путем, которым тебя вели, — путем университетского образования?» Отвечу одно — это стоит слишком дорого, и, кстати, такая будущность не лучше того настоящего, к которому я пришел, следуя своим собственным путем. Но на этом пути я должен двигаться вперед. Если я не буду ничего делать, не буду учиться, не буду искать — я погиб и горе мне!»
Третий роман американской писательницы Донны Тартт — это история о том, что бывает, когда мир большой, а ты такой маленький, и одна лишь картина, случайно оказавшаяся у тебя, становится единственным, что связывает тебя с жизнью и мамой. В отсутствии дома — весь мир твой дом, и эта страшная свобода, которую не знаешь, куда девать, развязывает тебе руки, но ограничивает твое существование абсолютной бесцельностью.
Теодор, так зовут 13-летнего мальчика, который после взрыва в Метрополитан-музее остается один и мотается в поиске пристанища от дома одноклассника до притонов, от квартиры при лавке антиквара до дома посреди пустыни в Лас-Вегасе, все время ведет внутренний диалог и мысленно возвращается к этому дню. При обилии рассуждений и сюжетных перипетий, самое удивительное — это люди, которые встречаются Тео на пути — лощеное американское семейство, сын русского эмигранта, одинокий полный человеческой мудрости и очарования старик. Каждый из них достоин отдельного романа.
Особый интерес вызывает семейство Барбуров, в дом которых Тео попадает практически сразу после трагедии. На протяжении всего романа рассказывается история их падения, это такие современные Форсайты или Будденброки.
Несмотря, на то, что все заканчивается, если можно так сказать, «хорошо» — после очередного витка сюжета ты закрываешь книгу, чтобы отдышаться и осознать, что вообще сейчас произошло. И все время примеряешь эти ситуации на себя — а как бы повел себя, если бы был вынужден, например, скитаться по улицам большого города и даже в перспективе не иметь ничего лучше этого?
После прочтения хочется пойти и обнять маму и сказать, что ты так больше не будешь, даже если ты никак ее за свою жизнь не обидел и не подвел (что вряд ли). И купить билеты до Дрездена, чтобы пойти своими глазами увидеть эту маленькую птичку, которая сыграла такую роль в жизни этого вымышленного парня.
Читайте также:
