Подруга семиструнная

Этой весной наше внутреннее путешествие — в Латинскую Америку: собираем в дорогу по-настоящему жаркий плейлист.

Музыкальный коктейль, на рубеже 19 и 20 веков перетопившийся в самбу, состоял в первую очередь из замысловатых африканских ритмов. Как и в США, в Бразилию были привезены несколько поколений с «чёрного континента»: люди, принадлежавшие различным народностям и племенам. Африканская ритмическая культура не знает себе равных: бывают явления вроде оркестра из ста одинаковых барабанов, где каждый исполняет индивидуальную партию, в результате чего получается сложный, слоистый шумовой текст; кроме того, в их религиозных культах музыка служила средством обращения к богам.

На буйное ритмическое цветение накладывались песнопения, и постепенно эта гремучая смесь синтезировалась в светскую музыку, где искусство ритма встретилось с простыми мелодиями, что распевали европейские эмигранты.

Из Португалии приехали матросские песни, из-за океана же прибыла традиция академического салонного музицирования тогдашней аристократии; но манера пения была своеобразной — гортанной, немного тягучей. В отличие от США, в Бразилии никогда не получила широкого развития идея сегрегации, и африканской музыке было легко переплестись с европейской, войдя в создававшуюся тогда культурную матрицу.

Условно «самбой» называется и барабанный бой карнавальной процессии, оглушающий, как рёв самолета, и мягкая песня под гитару.

Она стремительна по темпу и сочетает кратный ритм с рваной акцентировкой: если мысленно вычесть из неё мелодию, то останется нечто вроде очень ускоренного сердцебиения.

Гитара в ней появилась не сразу: около 30-х годов. Она пришла из шоро — это отдельный жанр, который, в отличие от самбы, не был танцевальным или карнавальным. Скорее, шоро — инструментальная музыка, которую маленькие составы могли играть в ресторанах и питейных заведениях. В силу традиционного звучания, в котором она нуждалась, туда не вписывался контрабас, а из-за бедности не вписалось фортепиано: в результате и гармония, и басовая партия пришлись на гитару — в такой же ситуации оказалась лютня между Возрождением и Барокко. Этим бразильская гитара кардинально отличается от классической: та никогда не умела «дирижировать» ансамблем. Для расширения возможностей к ней, как и к лютне в Европе, решили добавить струны: только у лютни их в результате оказалось до двадцати трёх, а бразильцам хватило благоразумия ограничиться одной лишней — басовой. Таким образом, бразильская гитара — семиструнная, причем существует даже миф, что родилась она еще и под влиянием цыган, привезших в Бразилию русскую «семиструнку».

<br />

И тем не менее, импровизация, конечно, присуща самбе, как музыке народной: как ни смешно, она там похожа на ту, что бывает в русских частушках — они часто сочиняются в процессе исполнения. Сама форма песенной самбы — с припевом, который подхватывают все, и запевом, который поёт кто-то один, напоминает об афро-американском блюзе, этой основе всей импровизационной музыки ХХ века. В самбе и шоро существует строгая форма, похожая на стихотворную, и если в джазе излагается тема, после чего следует каскад импровизаций, то здесь при неизменной мелодии варьируется аккомпанемент, причем фантазия исполнителя в основном играет с временем: на один и тот же мотив накладываются прихотливые ритмические кульбиты, акцентировка, синкопы, фигурации. Именно умение держать пульс, грув, отпускать и сжимать музыкальное время — главный параметр мастерства.

<br />

Культура гитарной игры в Бразилии не знает себе равных — к ней высочайшие требования и в ансамбле, и в соло. Гитару слышишь повсюду — от серьёзных концертов до уличных вечеринок; популярны школы с «гитарными оркестрами», где могут играть до ста человек, для них специально аранжируются произведения. Пожалуй, наибольшее воздействие на гитару в Бразилии оказал Augusto Sardinha по кличке Garoto. Он сочетал самбу, шоро, элементы джаза — результат работы в Америке. Другой патриарх — Pixinguinha: он тоже поработал в Штатах и во Франции, занимался композицией и аранжировкой, играл на флейте и саксофоне; можно проследить, как он и музыка Шопена повлияли на Жобима, результатом чего стала босанова. Из ранних самбистов стоит послушать Cartola, Nelson de Cavaquinho, Odete Amaral, чтобы окунуться в смесь негритянской, европейской и еврейской музыки. Ни на кого не похож Дино-Семиструнник (Dino de 7 Cordes) с его феноменальной техникой басового контрапункта для музыки шоро. Поколение их учеников — Rafael Rabello, Luis Bonfa, Ze Menezes, и «внуков», уже ближе к нам по времени — Yamandu Costa, Guinga. Слегка особняком стоит Baden Powell: он ближе к негритянскому джазу и парадоксально — к классике; а уж если говорить о ней, то главным именем будет, разумеется, Эйтор Вила-Лобос.