Искать утешения и поддержки в классике, дневниках свидетелей прошлого столетия, в работах по нейробиологии и психологии общества — попросили друзей Seasons рассказать о книгах, к которым они обращаются в сложные дни.
Олег Нестеров
Музыкант, солист групп «Мегаполис» и Zeroline
«Берлинский дневник», Мария Васильчикова
Княжна Мария Васильчикова, двадцатилетняя, красивая и умная, веселая, немного наивная и беспечная вела свой берлинский дневник пять лет, с 1940 по 1945 годы. Друзья звали ее Мисси, происходила она из старинного рода Васильчиковых, отделившегося в ХV веке от Толстых. К началу Второй мировой войны ее семью разметало по миру, и они с сестрой оказались в Германии.
Все свои записи Мисси делала сразу, по горячим следам, почти никогда не записывая происходящее задним числом. В этом главная ценность дневника, где день за днем фиксируется, как неуловимо и необратимо меняется жизнь, быт, люди, их дух.
Со знанием пяти языков и секретарским опытом Мисси устроилась на службу в Информационный отдел Министерства иностранных дел, где подружилась с маленькой группой убежденных противников гитлеризма, которые впоследствии стали активными участниками заговора 1944 года и почти все погибли. С этого момента Мисси начинает делать свои записи ею придуманной скорописью, но все равно не прерывается ни на один день.
Люся Жарикова
Психолог, эмбодимент специалист, фотограф
«Мозг и душа. Как нервная деятельность формирует наш внутренний мир», Крис Фрит
Как ни странно, в сложные времена меня спасает нон-фикшн. Я нахожу в философских и нейрофизиологических парадигмах ответы на свои экзистенциальные вопросы, которые обязательно возникают в ситуациях жизненной неопределенности. Знания — это то, на что я могу опереться, что дает мне новые смыслы и силы продолжать двигаться вперед.
Нейрофизиология действует на меня успокаивающе. Эта наука дает ответы почти на все вопросы, касаемые нашего поведения. Когда понимаешь причинно-следственную связь, свои реакции и реакции других людей, это помогает не утонуть в эмоциональном цунами, которое неминуемо происходит со всеми нами в темные времена. Прозрачность происходящих с тобой процессов охлаждающе действует на ум и помогает принимать взвешенные решения, а также поддерживать тех, кто нуждается в тебе.
Ляля Кандаурова
Музыкальный журналист, писательница
Книга Иова
Книгу Иова хорошо читать совершенно вне зависимости от вашего отношения к христианству: этот небольшой ветхозаветный текст можно расценивать как художественную литературу, а вернее — как поэзию. Говорят, среди всех книг Писания Иов особенно выделяется своеобразием, а главное — исключительным богатством языка. Думаю, по-настоящему я не могу это оценить, но несколько глав оттуда всегда доводят меня до тех самых очистительных слез, которые случаются с человеком от переживания поэтической красоты. Прочтите — и сразу догадаетесь, какие это главы.
Иов — странная, «островная», совершенно вываливающаяся из общей хронологии библейских событий притчевая история. Она рассказывает про очень хорошего человека, с которым — совершенно непонятно почему — произошли очень, очень плохие вещи, и размышляет ровно о том, о чем думал, наверное, каждый из нас: как примириться с существованием в мире жестокости и зла? Как возможно страдание без вины? Неужели нет на свете никакой справедливости? Мне нравится, что Иов рассуждает обо всем этом очень честно: в книге есть настоящий гнев, отчаяние и «огорчение души»; а еще мне кажется, что там есть ответ — конечно, многозначный и философский, для каждого свой.
Мне очень нравится перевод Андрея Десницкого, это чрезвычайно красивый, современный и ясный, но при этом возвышенный и благородный русский текст, а еще там есть интересные сноски. Если вам удобнее слушать, чем читать, то вот здесь Десницкий читает свой перевод вслух с небольшими комментариями.
«В поисках утраченного времени», Марсель Пруст
Светлана Сидорова
Преподаватель журфака МГУ, культуролог, автор курсов «Литературная кухня» и «Креативный текст» школы Seasons
Пруст был утешением и наполнял смыслом. И отменял уход. Ветка сирени, заложенная между страниц той весной, напоминает мне об этом.
«Пора сирени приходила к концу; некоторые кусты изливали еще высокими лиловыми люстрами крохотные пузырьки своих цветов, но во многих частях листвы, где всего неделю назад волнами бушевала благоуханная пена, теперь увядала осевшая и потемневшая накипь, полая, сухая и лишенная запаха…».
Мария Сурвилло
Журналист, экскурсовод, автор проекта «Москва из бабушкиного сундука»
«Стамбул. Город воспоминаний», Орхан Памук
«Любой человек, задумывающийся о смысле жизни, хотя бы раз задается вопросом о значении места и времени своего рождения. Почему я родился именно сейчас и именно в этом уголке мира? Справедливо ли, что мне, как лотерейный билет, выпали именно эти семья, страна, город, которые я должен был полюбить и в самом деле искренне полюбил?»
Орхан Памук записывает мои мысли, так мне всегда кажется, когда я его читаю. Он родился в городе, который должен был стать столицей мира. В городе, где ты чувствуешь ход истории, даже если ты не прочитал ни одной книжки. Неважно, как ты приехал в Стамбул, но если у тебя был правильный провожатый — невозможно не полюбить этот город, как человека. Лучше спутника по Стамбулу, чем Орхан Памук не найти. Когда я теряю равновесие, то только две книги помогают его обрести: «Война и мир» и «Стамбул. Город воспоминаний».
Сергей Сдобнов
Писатель, куратор публичной программы кинотеатра «Пионер»
«Лабиринт Ехо», Макс Фрай
Темные времена у меня наступили в 2007 году, мне было 17 лет, я почти полностью потерял зрение, как оказалось, на несколько лет — недавно я написал об этом книгу «Не вижу текста». Обойти стороной уныние и отчаяние мне помог Макс Фрай. В книгах о приключения сэра Макса речь идет о простом парне, который оказался не нужен нашему миру. Он смог попасть в волшебный мир Ехо, там он нашел верных друзей, классную высокооплачиваемую работу с удобным графиком и возможность быть собой.
Каждый день Макс просыпался с желанием жить дальше. В конце первого цикла книг о Максе «Лабиринт Ехо» Макс узнает правду о том мире, который полюбил и поневоле покидает любимую реальность. Только так он может ее спасти от разрушения. Но и в этой ситуации сэр Макс не сдается, немного сходит с ума, но не сдается. Он придумывает и как адаптироваться к новым правилам игры под названием жизнь и как перезагрузить все свои планы. Конечно, я как и сэр Макс хотел попасть в Ехо, в Хогвартс и даже Средиземье Толкина — в миры-убежища, в которых всегда интересно вставать с дивана и ты знаешь, зачем живешь.
Андрей Боровский
Искусствовед и исследователь русского костюма
«Над пропастью во ржи», Джером Сэлинджер
В темные времена я предпочитаю перечитывать хорошо знакомые книги: по крайней мере, я знаю, куда приведет этот путь и что в конце концов «все будет хорошо», а если не очень хорошо — то я все равно уже знаю, как. Это подстраховывает от тревожности и неизвестности — а если в большой настоящей жизни все непонятно, то пусть в книжке будут понятные сценарий и драматургия.
Самая перечитываемая за мою жизнь книга — «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Для меня это роман-путешествие, в котором я странствую с героем по своим собственным психологическим состояниям — поэтому не скучно, каждый раз я этот путь пройду по-новому. В моем сознании история Холдена Колфилда равновелика «Божественной комедии». Данте делает читателя частью своего странствия по потустороннему миру, но раскрывающему природу жизни людей — и личности, и общества. А шестнадцатилетний парень Холден путешествует и открывает не менее сложный и чужой мир — мир, придуманный и построенный взрослыми. Искренность и честность его взгляда позволяет сверять собственные настройки. Особенно, если большой взрослый мир тебя вдруг (или не вдруг) подводит. Начал перечитывать.
Григорий Служитель
Актер и писатель
«Школа для дураков», Саша Соколов
Возможно, сейчас я проживаю самые мрачные дни своей жизни (естественно, со скидкой на то, что никому неизвестно, что нас всех ожидает впереди). Я не уверен, что литература, в отличие от музыки, способна на истинное утешение. Тем не менее, есть одна книга, к которой я мысленно возвращаюсь в самые трудные времена, Это «Школа для дураков» Саши Соколова. Чистая, грустная и, что сейчас нам всем больше всего необходимо, человечная проза. Лучший урок, который дает литература, это оставаться или учиться быть людьми. В этом смысле «Школа для дураков» — прекрасный учитель.
Ася Зольникова
Архитектурный журналист
«Бегство от свободы», Эрих Фромм
Сейчас я перечитываю Эриха Фромма: «Бегство от свободы» и «Анатомию человеческой деструктивности». Фромм без лишних эмоций препарирует темные времена и видит в них последовательность и логику — чудовищную, но все-таки очень ясную. Для меня это важно — я журналист, и в любых обстоятельствах моими главными инструментами остаются холодная голова и прочная сцепка с реальностью. Еще одна спасительная вещь — «Лето целого века» Флориана Иллиеса — документальная книга о том, в каком мире жили люди последний год перед Первой мировой войной. Его беспрецедентная интеллектуальная и эстетическая мощь не сумели предотвратить катастрофу. Это вызывает грусть, как при чтении греческой трагедии, где заранее известен печальный финал, — но в то же время дарит слабое утешение. Потому что даже лучшие люди своего времени иногда не в силах разглядеть зло.
Читайте также:
