Фото: Борис Егоров
Текст: Маша Жаворонкова
Учителю — человеку, который учит летать других, — нужно много поддержки, чтобы не потерять крылья самому. Мы поговорили с преподавателями из программы «Учитель для России», которые работают в школах Нижегородской области, о том, как вырастить «своих» в маленьком городе и поставить их на крыло.
Опубликовано в спецвыпуске Seasons х Тинькофф Бизнес
Я вела мастер-классы на фестивале «Арт-Овраг» в городе Выксе Нижегородской области осенью 2021 года. Вдруг на один из них слетелась как будто стайка старшеклассниц — таких веселых и творческих, что все занятие я не могла на них налюбоваться. Потом увидела, как они вместе с детьми делают костюмы из кальки, играют в шумовом оркестре, показывают математические фокусы. Десятиклассники подходили к ним: «Можно с вами дружить?», — и вдруг краснели от изумления и смущения: «Как это, вы учителя? Вы на всамделишных учителей совсем не похожи!»
И правда, придумывают, танцуют, хохочут, красками вымазались, как дети, с ног до головы. Помните, как в «Пеппи Длинныйчулок» школьный совет выводил на чистую воду заигравшуюся в салочки учительницу: «Она бегает с детьми из педагогических соображений? Нет! Получает от этого удовольствие!»
Так я и познакомилась с этими не похожими на учителей учителями, как шутят они сами, «преступной группировкой», которая отважно растит свою стаю — детей, у которых за спиной есть крылья. Все они приехали работать в школы Нижегородской области по программе «Учитель для России» из разных городов — Великого Новгорода, Нижнего, Петербурга и Москвы.
Чтобы попасть в программу, нужно заполнить анкету на сайте, пройти несколько туров отбора, а главное, быть готовыми учиться и потом работать учителем два года (а по желанию — три) в регионах России. Нужно высшее образование, не обязательно педагогическое, возраст значения не имеет.
Мы собираемся после окончания «Арт-Оврага» в кафе, променяв фестивальную вечеринку на разговор. Все устали. Завтра моим героиням на уроки к 8:30, а еще нужно доехать до своих городов. Ну да ладно: «Про школу мы всегда готовы!» Шум кофемашины заглушает диктофон. Дочка Светы Ериной, учителя французского, смотрит мультфильм, изредка отрываясь от экрана: «Мама, если ты учитель для России, значит, я ребенок для России?»
Видно, что передо мной люди, понимающие друг друга с полуслова. Один начинает фразу, другой подхватывает, третий заканчивает, как бывает, когда слушают всем сердцем. Настоящая планета людей, где не страшно быть непонятым.
В поисках смысла
«Я, наверное, из тех, кому мало просто ходить на работу и получать за это деньги, — говорит Света. — Мне важно, чтобы в жизни я делала что-то осмысленное, за что я могу себя уважать». Все согласно кивают. Ясно, что тут все «не из тех». Света уехала с маленькой дочкой из Нижнего, от хорошей должности, квартиры и друзей, чтобы стать учителем в Выксе. «При мысли о том, что из декрета мне снова надо выходить в офис и заниматься продажами, к горлу подступала тошнота. Отправить заявку на программу было страшно — у меня же ребенок, с которым не просто менять свою жизнь. Но меня вело чувство, что мне сюда надо: я всегда хотела преподавать. И это для дочки тоже: я могу делать хоть немного для того, чтобы она училась в школе с человеческим лицом».
«Когда я была студенткой, — рассказывает Наташа Меликаева, учитель рисования в поселке под Выксой, — я буквально вымолила зачет по педагогике у преподавателя. Ходила за ней по пятам, и в трамвае она наконец сдалась, поверив моим клятвам, что я в школу — ни ногой».
С тех пор я кем только не была: работала дизайнером, окончила школу сомелье. И однажды — после дегустации, видимо, смеется она, — услышала о программе и сразу всем сообщила, что дело решенное: уезжаю в деревню, буду преподавать и козу заведу. Так что отбор пришлось пройти, чтобы никого не разочаровывать.
Но если серьезно, мы каждое лето в нашем с родителями деревенском доме собирали детей, чтобы заниматься чем-то интересным. Я учила их рисовать и однажды поняла, что именно так я себе свою жизнь и представляю. Когда мне предложили на выбор три города, где я могу работать, я выбрала Выксу. Увидела фотографии с «Арт-Оврага», все эти муралы, которые делали дети с классными художниками, и подумала, что мне сюда надо. Родители меня очень поддерживают, рады, что я работаю в школе. Козу, правда, я пока не завела — руки не доходят».
«У меня бабушка — учитель, и она всегда мне говорила: только не школа! — рассказывает Влада Овчинникова, преподаватель немецкого в Выксе. — А я пошла на программу, потому что работала репетитором после университета и никак не могла понять, почему школьники так не любят и плохо знают иностранный язык. И решила, что надо не возмущаться, а самой влезть в шкуру учителя и как-то эту ситуацию изменить. Показать детям, что выучить немецкий по силам каждому, убедить их, что это не элитарное знание. И знаете, мы с бабушкой теперь так часто обсуждаем уроки, просто какой-то новый уровень близости у нас. Ее профессиональный опыт оказался для меня драгоценным».
Зона турбулентности
Подготовка к свободному полету — пять недель Летнего института. Правильные книжки, поддержка методистов, кураторов и преподавателей на каждом шагу, сообщество горящих желанием построить «другую школу» людей. «Мы жили и учились вместе, мы болели одними и теми же идеями и обсуждали их круглосуточно», — говорит Наташа.
Наше педагогическое будущее казалось нам безоблачным. Мы принесем в школу наши знания, ценности, и все сразу изменится. Дети увидят, что уроки могут быть интересными, что к их мнению прислушиваются, а за ошибки никто не ругает, и все пойдет как по маслу — они будут с радостью учиться.
«Наверное, у нас у всех был комплекс Бога, — добавляет Влада, — хотя наши преподаватели сделали все, чтобы нас от него уберечь».
Но реальные дети не хотели делать уроки, панически боялись творческих заданий («Почему нельзя, как раньше, переписать параграф в учебнике?»), все попытки разговаривать по-взрослому, без криков, воспринимали настороженно. Родители не считали «серьезными» молодых учителей, опытные коллеги на всякие новшества поджимали губы. «Главное, столовая была за меня! — смеется Аня Згонникова, учитель химии в Дзержинске. — Что бы ни случилось, добрейшие тетушки меня кормили, поили, переживали, что я такая худенькая!»
«Дети проверяли меня, — рассказывает Даша Тебайкина, учитель английского, — вытворяли невесть что и смотрели — раскричусь, заплачу, хлопну дверью? Бог знает, чего мне это стоило, но я держалась. Однажды они поняли, что я не сдамся, и испытания прекратились. Я рада, что показала, как человек может реагировать на сложные ситуации необычным для школы способом: объяснять, убеждать, договариваться».
«Я устраивала чаепития, классные часы с разговорами, — говорит Катя Мокрова, учитель математики, — и мне огромных усилий стоило убедить детей: я за вас, это все не для галочки, а чтобы мы здесь, сейчас могли бы побыть вместе и все обсудить».
«Я никак не могла научиться ставить оценки, — признается Света. — У нас такие хорошие отношения, и вот я должна своими руками в журнале написать «два» за контрольную. И вдруг поняла: это же просто цифра, она показывает, где ты сейчас. Как температуру померить, чтобы понять, болен ты или нет. Я это детям всегда объясняю и даю шанс плохие оценки исправить. Это рабочая ситуация».
Своя стая
Учительская жизнь так устроена, что быстрые результаты — редкость, — говорит Наташа. — Ты что-то делаешь, делаешь, и кажется, что все зря. И вдруг девочка, которая всегда рисовала солнышко в правом верхнем углу и елочку из треугольников, замазывает весь лист краской — густо набирает гуашь на кисточку и бросает на бумагу.
Вряд ли такую работу оценят родители — рисовала же как нормальный человек! Но для меня это победа: щеки пылают глаз горит! Запрограммировать такие события нельзя, можно только верить, что они когда-нибудь случатся. Через год, а может, через десять лет. И гарантий никаких нет. Перегореть очень легко. Нагрузка большая, устаешь, результатов быстрых нет — смысл теряется.
«Я растеряла свою категоричность, когда начала работать в школе, — говорит Даша. — Стала понимать педагогов: почему они кричат, почему придумывать ничего не хотят».
«Мы в этом смысле счастливые люди, — добавляет Влада, — чуть что — пишешь в чат: «Девчонки, я всё». И в любое время дня и ночи тебе ответят, поддержат, потому что все понимают, что это такое — устать до такой степени, когда ни в чем уже не видишь ни радости, ни смысла».
У каждого преподавателя, работающего по программе, поддерживающих чатов несколько. Один — с кураторами, которые отвечают за учителей в твоем городе. С ними можно обсуждать любые проблемы: конфликты в коллективе, трудности с учениками или родителями, другой — с методистами и другими учителями по твоему предмету. А еще, конечно, неформальный час с теми, с кем ты учился и преподаешь теперь в одном городе.
Так или иначе ты оказываешься в огромном сообществе людей, которые думают об одном и том же, сталкиваются с такими же проблемами, точно так же ищут решения. Ты получаешь нужный ответ, например, от коллеги из Сибири и понимаешь, что, несмотря на расстояния, мы все плывем в одной лодке. Ты не один. Кто-то уже падал в ту же яму, что и ты. Выбрался и поставил метки — выход тут.
Взлетная полоса
«Чем дольше ты работаешь в школе, тем больше взрослеешь, — говорит Даша. — Сначала тебя обрушивает любая несправедливость, каждая тяжелая история, которая происходит в семьях учеников, особенно когда ты не в силах ничего изменить. Но постепенно от чувства бессилия ты приходишь к тому, что все-таки что-то можешь. По крайней мере, быть тем учителем, который показывает другую жизнь».
«Я все думала, как сделать, чтобы ребята присвоили себе пространство школы, почувствовали его своим, — рассказывает Наташа. — И предложила им стену в рекреации разрисовать. Так они в школе просто поселились, хотя были каникулы! Каждый вечер я получала сообщения: «Наталья Кирилловна, можно мы завтра опять придем?»
На прощание спрашиваю: «А вы не думали свою школу создать?» «Думали, конечно, — отвечают все хором, — но для дела ведь лучше, чтобы “агенты влияния” были в разных школах России».
Читайте также:
