С любовью к дереву

К объектам Denis Milovanov Workshop всегда очень хочется прикоснуться, в них есть все, что мы так ценим — натуральность, фактура, характер и история. А главное — сразу чувствуется, что создавались они с заботой и любовью. Денис Милованов рассказал о первых бревнах, заказчиках, мастерской в Павловском Посаде и проекте мечты.



Денис, расскажите, как вы решили заняться именно деревом, посвятить себя работе с ним? Какой момент стал поворотным?

Я по специальности столяр-краснодеревщик, а еще много рисовал, но это оставалось на уровне блокнотов. Пошел как-то погулять с собакой в парк рядом с домом. Там — санитарная рубка леса, огромные дубы собирались пустить на дрова. Я их выкупил — по цене дров — и привез к себе на дачу. Я понятия не имел, что с ними делать — такие большие бревна! В училище нас учили совершенно другому, в общем, начал узнавать, как это все обрабатывать. Я даже не задумывался тогда о стиле: я просто хотел что-то сделать из куска деревянной материи. Все первые мои работы были достаточно симметричны, но потом мне посоветовали оставить, как есть — с одной стороны больше, с другой — меньше. Это же нормально, человеческие руки делают. Но потом я все-таки решил найти свой собственный стиль и поехал путешествовать по северу России в район Белого моря, Архангельской области.

С детства мне нравился примитивизм — посуда, орудия труда. И очень меня влекла северная натуральность: грубые дома с отесами топоров.

Эта поездка меня очень впечатлила! Я тогда решил переосмыслить древнее искусство, но делать это в современном ключе. Сразу же начали появляться мои первые работы — я так вдохновился этой поездкой, что испилил за несколько месяцев все, что у меня было. А потом написали из Англии — ландшафтно-архитектурная студия дизайна, Dan Pearson Studio (им нужна была серия объектов для заказчика из России), прислали референсы. Письму к пятому выяснилось, что заказчик — один из наших миллиардеров, а дом построила Заха Хадид. Ей тоже очень понравились работы, и она хотела их увидеть. Мы с подмастерьями сняли мастерскую в Павловском Посаде и занялись работой.

А в детстве вы кем хотели стать?

В детстве я хотел быть каким-нибудь модельером. Я любил шить платья куклам, ну, и сам себе много шил из старых родительских пиджаков. Потом жизнь сама всё расставила, и я занимался бизнесом.


Нарисуйте портрет покупателя, который к вам приходит. Он точно знает, чего он хочет? Он из России или из Европы?

Сейчас стали приходят наши. Люди устали от пластика, массовости, серийности, особенно состоятельные люди. Они объездили весь мир и хотят чего-то нового, кроме мебели Versace с позолотой. Нужна совершенно простая качественная мебель, и тут я пришелся кстати со своими идеями. Кроме того, я стал известнее: люди начали обо мне узнавать и приезжать в мастерскую. Их вдохновляет ручной труд, им интересно, какой у нас подход, какая философия. Но европейцев все равно больше, процентов 80.

Мы вдыхаем в людей ту энергию, которая заложена в нас.



Бывает, что человек себе выдумает какой-то объект, а вы вот прям с порога понимаете, что это невозможно?

Идеи заказчика как-то с нами должны все-таки согласовываться, с нашей концепцией; но, надо отдать им должное, заказчики к нам очень лояльны — они вообще к творческим людям лояльны. У нас как-то были заказчики достаточно состоятельные: они всех вокруг вымотали своими капризами, а нам предоставили полную свободу действий. И такое часто случается, и не только с нами.


А у вас самого есть мечта сделать что-то необычное?

Мне кажется, у нас все необычное. Точнее, для нас уже обычное, а у людей всегда первый вопрос: что это? Ему говорят — вот тут можно сидеть. Есть клиенты, которые специально просят ничем не обрабатывать дерево и оставить все естественным, чтобы оно темнело и трескалось, чтобы на нем отражались продукты жизнедеятельности. Вот пятно — мама вино пролила. Такая семейная ценность. И люди, которые покупают у нас такие объекты — они в восторге! Гладят его, относятся с такой же любовью, как и мы. Мы со своими клиентами говорим на одном языке.


Какие у вас сейчас планы?

Мы планируем открытие мастерской в Европе. Осенью мы участвовали в выставке Maison&Object, и это только подкрепило нашу уверенность в том, что расширяться сейчас надо именно в этом направлении.


В этой мастерской вы будете использовать местную древесину?

Да, конечно, нашу вообще нереально вывезти куда-либо.


А что в творческом плане? Появится коллекция мебели?

Да, но тогда нам нужно завести шоу-рум в Москве. Не всякий заказчик может доехать до нашей мастерской в Павловском Посаде. Мы, в общем-то, только недавно начали, попозже обзаведемся и шоу-румом. Надо действовать по ситуации — многие наши потенциальные клиенты одной ногой за границей.


Денис, а были энтузиасты, которые пришли и сказали: «Мы тоже хотим с вами работать»?

Да, много. Мы так и набрали команду. Помимо меня еще два человека работают — Тимур Сафиулин и Александр Никитин, занимаются изготовлением объектов. Тимур, например, к нам из Ижевска приехал, долгое время жил в Германии и работал у известного художника ассистентом.


Они тоже делают эскизы и разработки?

Нет, в основном, я задаю вектор. Мы обсуждаем вместе, как это будет смотреться. Потому что не все «бумажные» идеи выглядят так же хорошо в жизни.


За то время, что вы существуете, ваш подход к изготовлению объектов как-то изменился?

Он стал более профессиональным: то, что раньше я делал за неделю, теперь могу сделать за день. Мне уже не надо ничего вымерять и вычерчивать; я теперь пилой рисую, а раньше боялся.


А техники новые появились?

Единственная техника, старинная — вываривание в масле. Мы работаем с сырым деревом, и из него надо убрать влагу всеми доступными способами. Раньше при изготовлении посуду клали в большой чугунок и ставили в русскую печь. Мы три месяца с этим способом экспериментировали и сейчас вывариваем все объекты в масле.


Есть «каменный цветок», который больше всего запомнился, больше всего нравится?

Я не всегда рад результату. Мне нравится, но часто есть ощущение, что я мог бы лучше. Наверное, так и должно быть. Дерево — не предел, в этом случае. Еще десять-двадцать лет заниматься деревом — скучно.


Чем займетесь после дерева?

Бронза. Ее тоже можно в дикий вид превратить. Пока по плану составные вещи — фантазия ограничивается размером бревна.


Самый большой объект, который вы сделали?

Лавка в три с половиной метра, и она цельная. Мы хотим усложнять процесс, потому что лавку цельную может кто угодно сделать, а вот соединения (чтобы это все гармонично выглядело) — это сложно.


А самый старый дуб, который вам встречался в работе?

Считали — около 180 лет. Мы еще в нем пулю нашли, в самой середине.



Денис, а как люди, живущие в Павловском Посаде, где вы работаете, воспринимают вашу работу?

Мы работаем на закрытой территории, и нас никто не видит. А те, кто видят, им интересно, но они не понимают, говорят: «Да, это, возможно, красиво, но я бы у себя это не поставил».

А друзья и родные как восприняли вашу затею?

С осторожностью. Все говорили, что я свихнулся, а меня это только подзадоривало. А сейчас всем стало интересно. Грузчики, сторожа в мастерской тоже вовлечены в процесс. Раньше с недоверием относились, а сейчас интересуются: ой, а что вы сегодня делать будете?


Какое изменение должно произойти в культурном восприятии, чтобы люди ушли от «Икеи» или от позолоты и начали ставить к себе такую мебель?

У нас должен измениться менталитет. У нас богатый человек покупает себе «мерседес», а в Европе богатый человек ездит на «фиате» — он лучше на эту разницу пойдет и картину себе купит, чтобы она радовала глаз. У нас пока мания потребления.


Денис, а есть у вас заказчик мечты?

Конкретного — нет. Главное, чтобы были правильные ландшафты и все гармонировало.

Мечтаю сделать парк с объектами, чтобы все в нем было, как я хочу, как я вижу.

Это все должно слиться с природой. Если появится заказчик, которому это тоже будет важно, — круто.

Материал обновлен: 05-04-2015