Интервью: Михаил Визель
Фото: Мари Губиева
«Рагацци, давайте, пора зацветать, хватит прятаться», — Изабелла подбадривает яблони, которые запаздывают в этом году с цветением. «О, пчелы любимые, прилетели, ешьте, ешьте, мои дорогие, специально для вас посадила лаванду и шалфей», — машет руками пчелам. «Тааак, садитесь за стол, сейчас будет яблочный пирог», — говорит нам.
Уроженка умбрского городка Читта-ди-Кастелло Изабелла Далла Раджоне получила учёную степень по ботанике, потом долго занималась авангардным театром, и наконец сама придумала себе уникальную профессию на стыке агронауки и арт-театра — садовую археологию. Не в том смысле, что она раскапывает древние сады в поисках сокровищ времен Великого герцогства Тосканского, совсем наоборот — она пытается, и небезуспешно, восстанавливать старинные сады и старинные сорта разнообразных фруктов: яблок, в прямом смысле слова скатившихся с картин старых мастеров, похожих на кабачки тыкв из монастырских описей XVI века, груш из монастырских расходных книг. Для проведения своих исследований Изабелла основала, точнее говоря, преобразовала основанный ее отцом проект Archeologia Arborea, центром которого стал ее собственный дом, переделанный из церквушки XIII века — дом, полный удивительных штуковин, доставшихся по наследству, и плодов, выращенных ею собственноручно. Вокруг дома сад, где живут в полнейшей гармонии яблони, груши, инжир, вишни, сливы, айва, гранат.
Расскажи про себя. Откуда ты, как сюда попала?
Я родилась в Сансеполькро, неподалеку отсюда. Выросла между Сансеполькро и Читта-ди-Кастелло. Потом из-за учебы и разных жизненных обстоятельств уехала: университет, диплом агронома, диссертация по биоразнообразию, дальше работа в театре. А в какой-то момент поняла, что мне нужны мои корни — и вернулась, чтобы заняться поиском, сохранением и культивацией садовых растений. Получилось, что культурные корни я начала искать через корни деревьев. Я очень привязана к своим корням, культурным и культивируемым.
На самом деле театр и то, чем я сейчас занимаюсь, это в чем-то похожие процессы. И то, и другое про энергии. Во всяком случае, тот театр, который меня интересовал — театр Ежи Гротовского (польско-итальянский авангардный режиссер. — Ред.). Театральный опыт помог мне понять себя и свою энергию.
Это оказалось важно не только для работы, но и для жизни — понять, чего я хочу, какие у меня настоящие пределы — не первый, не второй, а последний предел, третий. Можно сказать, что у меня открылось третье дыхание. Так я пришла к своему новому делу: культивация плодовых и декоративных растений, ландшафтный дизайн, садоводство.
Когда я проектирую сад, я всегда думаю о пейзаже, который вокруг. Это тот древний тосканский, умбрийский ландшафт, над которым веками трудились люди.
Ага, теперь я понимаю две вещи. Во-первых, почему у тебя идеальная дикция — сказывается актерский опыт, а во-вторых, почему твой загородный дом сам похож на театральную сцену.
Этот дом на самом деле, как и моя работа с растениями, не возник из ниоткуда. Мой отец купил его в 1960 году. Это была просто руина! В те времена люди легко все выкидывали, без сожалений прощаясь с тяжелой крестьянской жизнью. Дом выглядит как настоящее родовое гнездо, потому все вещи, которые вы видите здесь, служили людям долго, некоторые — просто веками. Кому-то это пространство покажется запущенным: там паук, здесь трещина… Но эта патина времени настоящая, она не воссоздана специально. Наш дом полон несовершенств, как полна ими жизнь.
Переход от профессии актера, получающего мгновенную зрительскую реакцию, к профессии садовода, которому необходимо очень много терпения, чтобы увидеть результат — это было трудно?
Скорее уже очень необходимо. Если бы я решила продолжать идти актерской дорогой, мне пришлось бы окончательно оторваться от своих корней, актеры — странники, их носит по миру. А мне в тот момент требовалось нечто противоположное, я все больше и больше нуждалась в стабильности, и настал момент, когда я сделала выбор. На самом деле я не ушла с головой в ботанику, мой путь соединяет сад, искусство, традиции. Так что можно сказать, я продолжаю заниматься культурными проектами.
В пинакотеке Читта-ди-Кастелло хранятся работы старых мастеров, в том числе Луки Синьорелли. И на твоей выставке местных фруктов и овощей представлены репродукции его картин. Можешь рассказать, какая тут связь?
На многих работах Луки Синьорелли, Пьеро делла Франческа, Мантеньи, Пинтуриккио вы найдете изображения фруктов. Это не только про декоративную красоту — фрукты в традиции Ренессанса несли свое важное символическое значение. Большинство этих картин писалось для церквей, и, зна-чит, они должны были оставаться понятными всем, приходившим на службу: и богатым, и бедным. Отсюда и выбор фруктов: часто это были плоды, которые выращивали именно в этой местности, а значит, они росли в садах аристократов, лежали в корзинах на рынке, хранились в крестьянских амбарах.
Насколько мы знаем, во времена Ренессанса считалось, что всякий сад — это представление райского сада.
Представление райского сада, разумеется, но и представление верховной власти. Поэтому все ренессансные сады так сложно устроены. Чем они больше, чем внушительнее, тем яснее такой сад выражает могущество синьора, который велел его разбить. Сад — это своеобразный символ власти и чуда, которое могло снизойти через власть.
Расскажи поподробнее о твоем фонде Archeologia Arborea.
Фонд был основан моим отцом. Он был антропологом, занимался этнографией, основал музей народных традиций в Читта-ди-Кастелло, и сорок лет назад у него родилась идея — попытаться спасти те растения, которые были частью уходящей сельской культуры.
Тогда еще никто не говорил о биоразнообразии, генетической эрозии. Мы просто почувствовали необходимость срочно что-то делать, потому что видели, как каждый cезон в нашей местности исчезали знакомые с детства деревья.
Сейчас у тебя в саду 600 плодовых деревьев, это сорта, которые вы собрали за эти годы. Интересно, как начиналась работа над коллекцией?
Сначала мы пошли говорить со стариками-крестьянами — с теми, кто еще помнил и растил старые традиционные сорта. Слушая их рассказы, мы смогли связать ниточку памяти между старыми и новыми поколениями, которая оборвалась, когда отцы потеряли возможность передавать знания детям, в XX веке круто поменявшим свою жизнь.
Потом мы пошли в архивы и библиотеки. И обнаружили там много информации. Расходные списки, росписи урожаев на фермах, семейные записи, подати, уставы и реестры, описи монастырского имущества, а также материалы странствующих сельскохозяйственных ярмарок и рынков легли в основу наших знаний о культивируемых растениях. И еще рассказы, путевые дневники, географические описания территорий. Мы искали следы на древних дорогах, прослеживая пути паломников, странствующих монахов, пастухов и торговцев.
Полезными оказались визиты в некоторые «закрытые» монастыри — которые в прошлом полностью сами себя обеспечивали продовольствием. Фигура падре, собиравшего подаяние фруктами и овощами, в прошлом была типичной для этой местности, что, очевидно, открывало возможности для обмена и распространения разных видов и сортов растений.
Наша работа подобна работе археолога, который по маленькому найденному фрагменту может восстановить историю цивилизации. Так же и мы поступаем с плодовыми деревьями.
Напоследок — наивный вопрос. Можно ли сказать, что эти яблоки и груши — те же, что вкушал великий герцог тосканский Козимо I в XVI веке?
Да, про некоторые сорта так можно сказать. И вот почему. Некоторые из них имеют обширную документированную историю. Есть такие сорта яблок, груш и других фруктов, которые не только запечатлены на картинах, но и детально описаны в письменных источниках. У нас ведь большие архивы, начиная с 1400 года, и даже более ранние. Например, мы нашли упоминание о том, что Лука Синьорелли лакомился грушами сорта «Спина Карпи».
Как такое возможно?!
Почему бы и нет — сохранились счета за банкеты. А что касается груш, то есть сведения, что римляне привезли их из Сирии.
И что же, груши, которые ел Синьорелли — с древнеримского стола?
Не стану утверждать, что это те же груши, что были у римлян, однако генетический анализ, который я проводила лично, показал, что возраст многих из этих сортов груш насчитывает как минимум 1500 лет.
Читайте также:
