Зачем мы смотрим кино?

Антон Долин — кинокритик, журналист, главред журнала «Искусство кино». В своей книге «Как смотреть кино» он рассказывает о том, как избежать разочарования и получать удовольствие от кино, с чего начинать знакомство с классикой кинематографа и как отличить искусство от развлечения (и нужно ли это делать). До 12 апреля, по промокоду seasons, ее можно купить со скидкой 15% (скидка действует для бумажных книг) — на сайте «Альпина Паблишер».

В четверг, 2 апреля, в 19:00 мы встретимся с Антоном в прямом эфире в нашем профиле в
Instagram, а пока — прочитайте отрывок из книги о том, зачем мы вообще смотрим кино. Бонусом — система жанров, которая поможет выбрать фильм на вечер.

Мы хотим получить удовольствие

Кажется, для чего еще существует кино, если не для развлечения? Однако удовольствие можно получать разными способами.

Для девочки-­старшеклассницы романтический фильм «Сумерки» о выборе между вампиром и оборотнем может стать идеальным развлечением, тогда как ее одноклассник будет маяться в зале и не знать, куда себя деть (но не обязательно, может быть и наоборот). Для мальчика-­подростка идеальным времяпрепровождением может стать поход на любой фильм ужасов: «Астрал», «Пилу» или «Пункт назначения», а его пугливая подружка весь сеанс будет зажмуриваться и визжать (но не обязательно, может быть и наоборот). Бабушка будет хохотать до слез над знакомыми ей наизусть шутками из старой комедии Леонида Гайдая или Эльдара Рязанова, а ее внук вообще не поймет, что тут смешного (и тоже не обязательно). Мужчина хочет посмотреть крутой боевик про космических супергероев, женщина — сентиментальную мелодраму о разрушенной любви (или наоборот).

Люди очень разные. Их вкусы тоже разные. Каждый сформирован под влиянием тысячи факторов, в том числе и от настроения этого конкретного дня. Перед тем как выбрать фильм, стоит подумать: какого рода эмоцию я хотел бы испытать на сеансе, чего в данный момент мне хочется, а чего не хочется ни в коем случае? Недостаточно посмотреть «хороший фильм», как бы много экспертов ни сходились в том, что он хорош: нам всегда необходим «подходящий фильм», сделанный как будто специально для нас — здешних и теперешних. Мы совпадаем с фильмами так же, как с друзьями или партнерами. А чаще не совпадаем. В этом виноваты не фильмы, а мы сами. Точнее, виновата наша неспособность ответить на вопрос: «Зачем я пошел в кино?»

Кстати

Сделать выбор поможет система жанров. Она для того и была сформулирована человечеством, чтобы ожидания зрителя не были обмануты. Жанр не может гарантировать удовольствия. Но он указывает на то, какого рода удовольствие вы могли бы испытать на этом конкретном фильме.

Комедии дают возможность посмеяться. Хотя смех (как и комедии) бывает разным: добродушным и злым, необъяснимым или направленным на что-то конкретное, абсурдным, радостным, просто глупым.

Мелодрамы позволяют зрителю проявить свою чувствительность. Во время просмотра не стыдно плакать, представляя себя на месте действующих лиц.

Боевики позволяют испытать возбуждение. Наблюдая за приключениями героев, зритель примеряет их авантюры на себя, радуется их победам над злом и переживает за их судьбу.

Хорроры, они же фильмы ужасов, пугают, причем иногда делают это очень эффектно и убедительно. В этом случае удовольствие зрителя в том, чтобы пугаться, одновременно ощущая себя в комфорте и безопасности. Люди, которые слишком близко принимают к сердцу подобное кино, на него не ходят.

Триллеры — остросюжетные фильмы — заставляют зрителя нервничать и переживать. В отличие от боевиков, действие в них может развиваться не так динамично — иногда напряжение нарастает медленно и незаметно.

Фэнтези и фантастика уводят зрителя в параллельные вымышленные миры. В случае фэнтези это миры, близкие сказочным, а в случае фантастики у них есть подобие научного обоснования. Кинокомиксы нередко совмещают элементы фантастики и фэнтези.

Вестерны — родившиеся в США, но потом распространившиеся на весь мир фильмы об освоении Дикого Запада, о суровых поселенцах, которые сражаются с невзгодами, бандитами и индейцами.

Мюзиклы — музыкальные фильмы (чаще всего комедии или мелодрамы), в которых игра актеров перемежается вокальными и танцевальными номерами.

Вестерны и мюзиклы — это тоже альтернативные вселенные, хотя формально они более реалистичны, чем миры фэнтези и фантастики. Оба этих жанра были невероятно популярны в первой половине ХХ века, потом долго считались устаревшими, а теперь возрождаются в новых формах.

Мы хотим узнать что-то новое

Иногда, покупая билет в кино, мы стремимся к чему-то иному, чем удовольствие от рассказанной в фильме вымышленной истории и ее придуманных персонажей.

Довольно часто нас интересует реальность, в которой мы живем, и особенно ее незнакомые грани. Кино во все времена использовало в качестве источников для вдохновения подлинные истории реальных людей. В последние годы таких фильмов становится все больше. Фильм по мотивам реальных событий тоже вполне

может быть вестерном или мюзиклом, триллером или боевиком, комедией или мелодрамой. Только фантастикой он быть не может никак. А еще он может быть кинобиографией — ее еще называют позаимствованным из английского языка словом «байопик».

Исторические картины рассказывают о давних событиях, так или иначе повлиявших на развитие человечества. Впрочем, в них встречается много художественного вымысла, нередко заслоняющего отраженную в фильме реальность. Такие картины чаще называют «костюмными», ведь их герои играют роли не в современной одежде, а в исторических костюмах.

Другой предмет, в изучении которого помогает кино, — география. Фильмы снимаются по всему миру, и благодаря кинематографу мы можем побывать и в самых знаменитых местах (редкие кинолюбители не знают, как выглядит Париж или Нью-Йорк, хотя многие там никогда не бывали), и в самых экзотических. Впрочем, сегодня любой пейзаж можно нарисовать на компьютере. И наоборот, вымышленные пейзажи вполне могут оказаться реальными: так, Средиземье, показанное во «Властелине колец» Питера Джексона, — это родная для режиссера Новая Зеландия. Бесконечным источником познания служат документальные фильмы. Их режиссеры в поисках уникальной натуры порой проникают в самые заповедные и недоступные уголки Земли.

Мы сами не знаем, чего хотим

И это самое интересное. Представьте, что кинематограф — огромный торговый центр. Тут нет ничего зазорного: кино — это искусство, но и бизнес тоже. Если бы кино не продавали и не покупали, его бы уже не существовало.

На этих стеллажах лежат мелодрамы, на тех — триллеры. Огромный отдел посвящен комедии, верхние полки заняты фантастикой. Документальное и анимационное кино получили по собственному отделу со сложной рубрикацией. Покупатели подходят, прицениваются, выбирают, направляются к кассам.

Но есть в этом мегамолле и гигантский подвал. В нем всегда темно. Вы идете туда наудачу и выбираете товар наугад, не зная, чего от него ждать.

Именно так устроено авторское кино. Оно не подчиняется жанрам (хотя активно их использует, но и с удовольствием искажает). Оно не отвечает ожиданиям, а нарушает их. Как выясняется, среди потребностей посмеяться, поплакать, испугаться, растрогаться у человека есть еще одна, которую удовлетворить сложнее всего, — потребность удивляться.

Одни смотрят кино для того, чтобы обеспечить себе чувство комфорта (еще раз: разные люди комфорт понимают по-разному). Другие — для того, чтобы выйти за пределы зоны комфорта.

Хорошее жанровое кино похоже на аттракцион в парке развлечений. Это мастерская имитация приключения. Тебя крутит и бросает в разные стороны на «американских горках», ты визжишь, смеешься и пугаешься, а потом хвалишь себя за отвагу, хотя прекрасно знаешь, что аттракцион абсолютно безопасен, трасса для всех одна и та же, а твое участие в этом сведено к нулю: ты так крепко пристегнут к креслу, что не можешь даже шевельнуться.

Хорошее авторское кино устроено иначе. Ты участвуешь в нем сам, удивляясь на каждом шагу. Ты интерпретируешь замысел режиссера и вступаешь с ним в диалог (возможно, даже в конфликт). Это подлинная интерактивность, а не ее имитация. Один из самых известных режиссеров авторского кино, датчанин Ларс фон Триер, сказал: «Фильм должен быть подобен камешку в ботинке». Другой, не менее знаменитый автор, австриец Михаэль Ханеке, высказался не хуже: «Фильм — это трамплин. Прыжок совершает зритель».