Текст: Юлия Григорьян
В Музее архитектуры им. Щусева 8 сентября открылась выставка «Профессия — реставратор». Она посвящена специалистам музея, которые на протяжении 73 лет восстанавливают графику, эскизы, скульптуры, мебель и предметы декоративно-прикладного искусства. В новом осеннем номере Seasons of life тема реставрации тоже занимает особое место: делимся материалом о людях, выбравших идти по следу старины.
Пока буря времени стремится стереть исторический облик города, в нем живут те, кто трепетно собирает осколки истории, сохраняет его по частям. Поговорили с хранителями города, каждый из которых бережет что-то свое — таблички и вывески, стеклянные кирпичи, двери и окна, мозаики, обои — об историях, рассказанных старыми вещами, и о радости везти столетний шкаф на самокате.
Окна и двери
Александра Катайцева, реставратор проекта Büro Ürbo
@burourbo
Любая старая дверь рассказывает историю: много ли она повидала хозяев (сколько на ней разных слоев краски), спокойно ли этим хозяевам жилось (сколько замков в ней стоит, сколько отверстий от них осталось, есть ли колотые или рубленые следы на дереве), были ли они аккуратны и чистоплотны (бывают двери и окна, на которых всего один слой краски, видно, что за ними ухаживали, мыли, если красили, то аккуратно). Или хозяевам было не до эстетики — заработать бы на хлеб. Такие двери, изначально прекрасные, к примеру, модерновые, в итоге выполняли функцию заклеенного обоями полотна для десятков беспорядочно вбитых гвоздей, на которые вешали одежду и разную утварь.
Двери и окна — это важная, но такая малая часть. Есть еще лепнина, паркет, керамическая плитка, освещение, сантехника, мраморные подоконники, системы вентиляции и отопления — всё, вплоть до поручня в подъезде, в старых домах продумано до мелочей, всё составляет гармоничный комплекс.
Если заменить оригинальную дверь на железную или положить вместо метлахской плитки в парадной керамогранит, заменить деревянные окна на пластик и заложить вентиляционные решетки, нарушив распределение воздушных потоков, то круг разомкнется.
Он уже давно разомкнулся, ведь ЖКХ надо осваивать бюджеты. Но хочется попытаться сохранить хоть что-то для себя и детей, отсрочить время, когда мы будем жить в окружении желтого пластика, вагонки и дешевой плитки, которую нужно менять раз в пять лет.
Реставрация и все, что с ней связано, дает очень много радости. Тебе не стыдно вытаскивать из помойки на виду у соседей старый грязный стул, везти на самокате через весь город в мороз огромный дряхлый шкаф, платить деньги грузчикам и дворникам, чтобы они подняли на пятый этаж чугунную советскую раковину весом под 100 кг.
Грузчики смеются, крутят у виска, а тебе не стыдно, а ты самый счастливый, приплясываешь в предвкушении. Нашел на помойке прекрасную дверь. Откуда она? Чья? Неизвестно.
Но когда начинаешь снимать старую краску, воображение рисует картины из прошлого: мастер-столяр, который собирал ее вручную, люди, которые ее открывали, и события, страшные или радостные, свидетелем которых она была.
Это занятие глубоко медитативно по сути: с одной стороны, вы занимаетесь физическим трудом, с другой, отдыхаете душой, сердцем и головой, плюс, в отличие от офисной деятельности, довольно быстро видите результат своего труда. И это перекрывает все трудности и сложности на пути.
Пробуйте! Замечайте и берегите шедевры человеческой мысли и человеческого труда. Их осталось так мало, а новых, хоть немного равных по замыслу, качеству и долговечности, в ближайшем будущем не предвидится. Сохраняйте! Иначе после нас — только пакеты из «Пятёрочки».
Вывески и мозаики
Катя Дмитриева, художник,
реставратор трудкоммуны
«Вспомнить все»
@remember.moscow
@k_a_t_r_i_n_d
То, что ты любишь, ты должен постараться защитить. Трудкоммуна «Вспомнить все» — это люди, которые собрались, чтобы этим заниматься, энтузиасты и трудоголики. Костяк составляют три человека, на новые объекты мы зовем узких специалистов, плюс любой желающий может принять участие в работе.
Казалось бы, случайных людей объединяет интерес к городу, понимание, что мы живем в историческом месте, стремление приложить к нему руку. Неравнодушные люди спонсируют наши работы, поэтому мы выбираем проекты, которые будут иметь общественный резонанс. В основном это старые вывески и мозаики, но беремся за любые городские детали: канализационные люки, световые окна Люксфера, можем отреставрировать сохранившийся чугунный столб от ограды XIX века — и такое было.
Моя первая вывеска — «Аптека» на Малой Бронной, над ней я работала, еще когда училась на художника-реставратора монументальной живописи в Строгановке, на пятом курсе. Теперь мне даже сложно выделить любимый проект, каждый — это незабываемый опыт. Очень запомнилась работа над вывеской «Хлебопек» на Пречистенке, потому что по технологии она напоминала реставрацию фрески.
Сейчас мы восстанавливаем вывеску (панно около 18 метров в длину) керамического завода у метро «Тульская», на котором делали плитку для первой линии Московского метрополитена.
Сегодня столько всего уничтожают, что каждая спасенная вещь доставляет мне много радости — от самого факта сохранения кусочка истории и от того, что люди борются за эти предметы.
Прошлым летом в висящей в баре «Сюр» мозаике гости узнали городское панно, видимо, снятое со стены дома и проданное в интернете ничего не подозревающим хозяевам бара. Мы договорились с ребятами, и они бесплатно вернули ее городу, за что им огромное спасибо. Если вы обнаружили вывеску или другой интересный объект, сфотографируйте его и пришлите нам на i@remember.moscow, а дальше мы подскажем, что делать.
В Калининграде сохранились здания с довоенными вывесками, но люди не хотят видеть немецкие надписи, и их стали закрашивать. А ведь это история города, она именно такая, замазав вывески, мы ее не перепишем. Я мечтаю их отреставрировать. Это мой родной город, и я верю, что подобный нашему проект появится и там.
Блоки Фальконье
Никита Мурузин,
возрождает производство стеклянных кирпичей Фальконье
@di_sodoma
Стеклянные кирпичи Фальконье придумали, чтобы собирать целые стены, пропускающие свет, в жилых домах, общественных и промышленных зданиях. Впервые я нашел такие блоки в родном Петербурге, в аварийном здании под снос. Здесь и в Москве семь-восемь лет назад еще были дома, которые растаскивали на металлолом, а на «стекляшки» никто не обращал внимания. Когда я нашел первые пару кирпичей, даже не знал, как они называются.
Постепенно стал изучать и разбираться в моделях, цветах, стал искать интересные образцы. Блоки просто лежали у меня дома, пару штук я подарил. В 2018, кажется, году увидел на ютьюб-канале «Музей архитектуры» запись о выставке Фальконье в Швейцарии. Сразу же написал им, мы подружились и буквально через месяц поехали смотреть выставку под Женевой, в Ньоне, где технология Фальконье была изобретена и откуда начала большой путь по Европе: сначала во Францию, Бельгию, затем в Германию, Польшу, Прибалтику и Скандинавию и, в конце концов, в Россию.
Первое упоминание Фальконье в российской прессе относится к 1895 году, а первые постройки с применением стеклянного кирпича, которые мне известны, датируются 1898 годом. География у Фальконье внутри России тоже очень большая: Петербург, Выборг, Нижний Новгород, Казань, Саратов, Самара, Ульяновск, также этих кирпичей было много в Крыму.
Вплоть до революции блоки Фальконье использовали в чисто утилитарных целях, были редкие случаи применения в декоративных. Изготовление такого кирпича — это сложно, потому что, по сути, это ручное выдувание и запаивание.
В СССР Фальконье производили только точечно для крупных государственных объектов. Например, для Библиотеки имени Ленина и здания Государственного архива — двух знаковых объектов 30-х годов.
В Петербурге сохранилось окно из стеклянных кирпичей медового цвета при входе в Дом компании Фаберже, где был их офис, мастерская, магазин и где Карл Фаберже сам жил. В Петербурге Фальконье можно найти в жилых домах — это окна коридоров, уборных, ванных комнат, кухонь. Иногда они сохраняются только потому, что их заложили изнутри.
Два года назад нам удалось самим сделать пару штучных блоков, используя гипсовую форму — добиться правильных пропорций, толщины стенок. Их внешний вид, конечно, отличался от старых образцов. В первую очередь мы хотим производить их для реставрационных проектов, где эти блоки были повреждены или утрачены.
С учетом тренда на восстановление исторических элементов и моды на винтаж и советскую индустриальную эстетику это должно быть востребовано. Кстати, благодаря винтажным проектам и тем людям, которые за ними стоят, многие блоки с разрушающихся и реконструируемых зданий были отмыты и проданы, то есть фактически получили вторую жизнь. Мы же планируем возрождать несколько моделей и дополнять их авторскими рельефами.
Обои
Екатерина Уварова, архитектор-реставратор, собирает коллекцию старинных обоев
@ysadboved
Моя большая удача в жизни — знакомство с Владимиром Игнатьевичем Якубени, опытнейшим и вдумчивым профессионалом, который реставрировал Петровский путевой дворец и особняк Рябушинского авторства Шехтеля, и очень скромным человеком. Настолько скромным, что мне пришлось самой проявить настойчивость и напроситься к нему в ученицы.
Он стал брать меня на объекты, обучать всему на практике, я стала вхожа в его дом и познакомилась с супругой Ниной Валерьяновной Семеновской, тоже реставратором. И с огромной коллекцией, которую они собрали в те времена, когда дикое количество памятников сносились и все эти старинные дверцы, лепнина, все скобяные изделия уничтожались вместе с домом. Коллекция по сей день занимает несколько комнат их квартиры, и в какой-то момент мы поняли, что ее нужно разобрать и систематизировать.
Я и сама собирала свою коллекцию обоев, в основном с объектов, на которых работала, часть мне приносили коллеги. Но если бы не Владимир Игнатьевич, я бы не занялась этим так глубоко, потребность привести в порядок наработанное ими за 60 лет удачно совпала с моим собственным интересом.
Зачем собирать и изучать обои? В России традиция клеить их появилась в XVIII веке, но «обойный пик» приходится на конец XIX — начало XX века. Тогда обои стали доступны по цене и разнообразие их цветов, фактур, орнамента поражает.
По обоям можно судить об эпохе и проследить, как менялись технологии и мода, вкус, представление об интерьере.
Например, я часто встречаю яркие, даже пестрые, обои этого периода, сейчас увидеть такие на стенах почти невозможно. Или наоборот, очень нежные, светлые. Предполагаю, что таким образом раньше компенсировали слабую и не повсеместную освещенность в домах. Но, с другой стороны, не меньше попадается темных обоев глубокого синего, фиолетового, баклажанного и почти черного цветов — их совсем не боялись, а сейчас такое сложно представить. Другие вкусы, приоритеты, потребности и понятия о красоте.
По обоям можно судить о конкретном месте, конкретном доме, понять, в какой момент, например, у него сменился хозяин. Распарываешь фрагмент в 12 слоев, а там: первый — нежно-розовый, перламутровый, второй — бежевый, третий — голубой с кремовым рисунком. А потом — раз! — четвертый слой оказывается черным с красочным цветочным узором и экзотическими птицами. Вряд ли у человека так резко изменился вкус, значит, у комнаты или всего дома сменился хозяин. Если считать, что обои переклеивали раз в 5–7 лет, можно посчитать, когда это произошло.
Иногда гадать не приходится, я встречала фрагмент с подписанным на нем карандашом годом поклейки. Или вот, например, из практики Нины Валерьяновны — она реставрировала дом Третьяковых и нашла под обоями монетку с годом постройки дома. Зачем Третьякову нужно было это делать, ведь в документах дата и так зафиксирована? Это трогательная деталь, его диалог с потомками. Однажды я нашла под обоями засушенные цветы. Встречала и рукописные документы.
Бытует такая легенда, что архив Василия Баженова был утерян, потому что местные крестьяне растащили его — они обклеивали стены изб чертежами и личной перепиской великого архитектора. Самое популярное, конечно, это газеты, по ним можно понять, чем интересовались хозяева, что выписывали, на каких языках читали. А самое трогательное, что мне довелось найти: в земской школе деревни Подол Вышневолоцкого района под обоями были наклеены страницы из ученических тетрадей с проверенными диктантами и решенными задачами. Я эти бумаги сохранила и хочу передать в музей той школы.
«Внимание-внимание!»
Сотрудники фонда «Внимание» обследуют старые дома (построенные до начала борьбы с архитектурными излишествами, то есть до 1955 года) в Москве и Санкт-Петербурге, выявляют в них ценные детали на фасаде и внутри — перила, окна, двери, плитку, витражи, лепнину — и спасают их от капремонта. Они передают информацию о ценных элементах и рекомендации по работе с ними в Фонд капремонта, консультируют жителей, как им контролировать соблюдение этих рекомендаций.
На сайте fondvnimanie.ru есть инструкция, как провести обследование дома самому. Тут также можно найти подробные инструкции, как проконтролировать расчистку кирпичного фасада от штукатурки или не допустить его закрашивания, как влиять на выбор цвета покраски фасада, что сделать, чтобы сохранить оригинальные деревянные окна и двери.
