Текст и фото: Вероника Долина
Фото обложки: Aldo Loya
Гуляем по Нормандии с поэтом Вероникой Долиной и узнаем, как в городке Лизье появилось небольшое гнездо большой семьи Долиных.
Как все произошло… Сказать бы — случайно, но будет фальшиво. Начинать с этого не стоит. Конечно, чудеса случаются на свете.
Я достаточно давно работаю и живу среди стихов, чтобы знать это. Не раз и не два — ничем, кроме как чудом, события не объяснишь. Зачем объяснять? Потому что мысли хотят стройности. События — закономерности. Чувства — силы и яркости. Пресность и монотонность — противники мои. Итак, я приехала в Нормандию больше 15 лет назад, и семейно было решено создать там небольшую базу, начать жить. То было начало XXI века.
Мои старинные друзья зазвали меня, и я приехала, зимой, было промозгло, но зелено кругом. Холмы предвещали близкое море. Коровы невиданной чистоты и живописности приветственно лежали вдоль дороги. Указатели намекали на царственное некогда средневековье. А я и про Вильгельма-то Завоевателя слышала лишь мельком. Пожилой гаражист (так попросту здесь зовут владельца автомастерской) вел машину, а я сидела рядом. На второй день по приезде. Не поворачивая головы, он спросил доверительно: «А почему? Зачем тебе сюда?» Был вечер. Небольшая местная сова пролетела мимо нас.
И я без паузы сказала: «Все из-за книг, понимаешь? Просто книжки». И он кивнул: «Вот это лучше всего».
Вот этим маршрутом и пойду-ка я пожалуй, чтоб немного рассказать о моей Нормандии. Обнимандии…
Что знала я? Да ничего. Хоть и премило выглядели холмы, малолюдные городки, песчаные пляжи и почти избавленные от широкого туризма рынки. Прямо с самолета — в электричку в центре Парижа, и вот она — Нормандия.
Выбрали городок, такой, чтоб в полутора часах от Парижа, и в получасе от моря. И поселились. Это и есть одна из норманнских привилегий — море находится в двух часах от Парижа. Туда испокон веков жизнелюбивый парижанин приезжает на выходные с дамой. Это важно. Даже не знаю, отсылать ли воображение к Лелюшу.
Тогда, давно, я огляделась. Поняла, где продается самый лучший багет. Установила дома телефон, теперь это писать чуть комично. Обнаружила местный рыночек на площади рядом со мной по средам, а расширенный — по субботам. Освоила машину и дорогу к морю, кратчайшую. Никакого патронажа надо мной не было. Но телефон слесаря могли дать в страховой конторе, а слесарь помог с автомастерской и прочее.
И вот тогда пришло время для самого интересного. Как действуют такие, как я? Идут в книжный. Даже маленький. Сельский. Придорожный. Вокзальный. К ящику букиниста на субботней ярмарке. Как это напишешь, расскажешь. Когда тебя толкает к книжкам, потому что в них главное.
ВСЕ главное. Ну, начиная со сказок. Быстро обнаруживается, что страна Нормандия (положим в старые времена околоримские то была Нострия) кое-какие сказки знает, но, похоже, немного. Или неохотно открывается.
Дело в том что, Нормандий как минимум две: прибрежная и континентальная, как здесь называют: Нижняя и Верхняя. Это примерно Левый и Правый берега в Париже….. Вольный дух, университет Сорбонна, художники — Левый берег. Другое дело Правый — администрация, Лувр, Кэ д’Орфевр, так сказать.
Нижняя Нормандия — прибрежная, то есть рыбачья и моряцкая. Верхняя — герцогская, королевская, охотничья. Преданий сколь угодно. То есть исторических былин. И ревность, и зависть, и земное, и волшебное. И сердце Агнес Сорель, возлюбленной короля, схороненное в старом аббатстве. И ласточки, виденье короля, в день сожжения Жанны дАрк. Белая лань и дракон, заколдованное зверье и похищенные дети, докнижная культура, наследие веков. И я стала узнавать понемногу.
Открывались миры. Две столицы — Кан и Руан. Кан остался грудой руин после Второй Мировой. А Руан с кружевным собором был помилован по приказу будто бы Гитлера. Соборы остались почти живы, Дворец правосудия, где судили Жанну, цел, ну, отреставрирован, как положено. Я ведь была девочкой, которая вырастила внутри себя культ Жанны дАрк. Книги, фильмы, пьесы. И мне в городе Руане душновато. Неуютно. Я борюсь с этим. Но это так.
Так вот. Я из Нижней Нормандии. Простоватой. Это обнаружилось не сразу, но быстро. Конечно, нет рыбака без посудины, без лодки. А прибрежному жителю нужна машина. Ну, очень рекомендуется. И тогда эти холмы и долины, эти озера и усадьбы в лощинах, хитро спрятанные — это почти что твое. Потому что туристов нет.
Дело в том что это не сиропные края. Не сладкие. Не Ницца и не Биарриц.
Тут царит соль. Соленое. Солончаки — пространства, где прежде было море. Подболоченная местность МАРЭ, где пасется, как умеет, местный скот. Коровы — чтоб дать редкостное молоко, основу для сыров, самых именитых в мире, мягких преимущественно. По нашим понятиям это разные камамберы. Не хочется о простеньком, но коробочки из тонкой гнутой фанеры — тоже местная идея, позаимствовано в давние времена у фармацевтов, что ли. Будто бы так паковали пилюли. Сыры — бесчисленны как в иных областях вина. А виноделия в Нормандии нет. Это ведь почти север. Северо-Запад. Какой тут виноград….
Вместо него яблоки. Сады и садоводства. А яблоки оттуда — несъедобны, они — сырье. Почти в каждом хозяйстве, таком, что на земле, делают сидр и кальвадос.
Если продолжать тему продовольствия…. То это трудно. Потому что мой город Лизье — сельскохозяйственная столица края. Да. Тут одни из самолучших в мире продуктов. Мясные и молочные. И океанские. Рыбы и креветки. Мидии и устрицы. Рыбный рынок в Трувиле и рыбная лавка в Онфлере. Я мама большого семейства, я бабушка множества внуков. Тема продуктового обеспечения мне не чужда. Но отрываю себя от кастрюль (приготовление обеда в нашей местности занимает 30-40 минут, включая разогрев конфорок плиты) и шагаю снова туда, где лежат мои книжки.
Мои личные словари и путеводители. В первом же аббатстве под Руаном была куплена книжка Амели Боске, подруги и соратницы Флобера, «Легенды Нормандии». Это оказалось монументальное собрание. Практически академическое, развлекательному там вообще места нет. Лестница вела в колодец истории, все глубже. Обнаружились герцоги и короли. Гномы и феи. Вервольфы и оборотни. Классические колдовские охоты на заговоренного зверя и волшебные холмы с колониями подземных жителей. Но я мужественно оторвалась от книги и огляделась.
Что ж…. Крепость Роберта Дьявола за углом. Резиденция Вильгельма Завоевателя в 40 км, город Кан. Место его рождения, великого Вильгельма — Фалез, еще в 30 км. Выходит, это и не сказки вовсе. Просто история.
Что ж теперь делать… Рассказать про Старый рынок в Руане где сожгли Жанну? Это просто небольшая городская площадь. Рассказать про собор Святого Петра в моем городке Лизье, где будто бы захоронили останки Кошона, прокурора на процессе Жанны? Рассказать про Шамплена, авантюриста из Нормандии, открывателя Канады? Или о долине Короля Артура тут неподалеку? Или о королеве Матильде, жене Вильгельма? Той, для которой соткали полотно и расшили его вручную картинками сражения с англичанами… Это было в XI веке, а вышитый этот комикс и сегодня выставлен в музее городка Байе.
Сколько ж здесь было тайного, прекрасного , героического — что хватило на многие поколения литераторов, художников и музыкантов. Мопассану хватило для рассказов. Флоберу для бессмертной «Мадам Бовари». Леблану — обломился Арсен Люпен. Эрику Сати — меланхолическая «Гипнопедия». Моне — берега и скалы. Ферма-мастерская Фернана Лежэ — в 25 км от моего Лизье.
Чуточку дальше дом Мадам де Сегюр, детской писательницы XIX века, русской тетушки по фамилии Ростопчина. Ангелы-хранители Нормандии, Мужчина и Женщина, он и она, воспетые Клодом Лелюшем. Песчаный пляж в Довиле — место высадки союзников вечных влюбленных.
Вот, вероятно, в чем фокус Нормандии. Тут сходятся земное с небесным. Простое с тонким. Что и требуется человеку.
Каждая ярмарка сообщает об этом. Каждая коробка букиниста. Да, есть Довиль — столица здешнего гламура. Есть Трувиль — столица туризма. Онфлер — богемная столица нашего берега, «цветочного». Лизье — агростолица. Но Нормандия — это и мемориал Второй Мировой войне, травма и героизм высадки союзников. И дуализм с Англией, это ведь самая короткая через Ла-Манш дистанция…
Я здесь уже 15 лет. Но это очень мало. Я написала тут множество стихов, но этого недостаточно. Я еще покручу руль, поразведаю еще немножко, пожалуй. На море и на суше. Между небом и землей. Ничто ж не случайно.
Обнимандия моя.
