Автор: Ольга Сергеева
Фото: Татьяна Серегина,
Аня Тодич
«Воспоминания — и дом, и путь нашей жизни». Это слова из сертификата, который получает каждый человек в конце перформанса «Кладовая памяти». С режиссером Рут Хоф мы встречаемся у нее дома, на одном из Иерусалимских холмов. Говорим втроем с мужем Рут. Художник Гай Саар Русо — соавтор почти всех ее проектов.
Вы часто спорите?
Р: Да.
Г: Нет.
(Смеются.)
Р: В работе — нет.
Г: Рут создает содержание, а я ему нахожу форму.
Р: Мы танцуем вместе.
Г: Мы не танцуем.
Р: Работая с пространством. Приходим в новое место — и сразу появляются идеи, подхватываем их друг за другом. Как в танце — чувствуем одно и то же.
Г: Да, это танец.
В нашем доме много предметного из перформансов, на стенах живопись Гая. Искусство — часть жизни
Осенью «Кладовая памяти» снова будет в «ГЭС-2». Будет что‐то новое по сравнению с весной?
Почти ничего. Но за восемь лет этот перформанс очень изменился. Вообще я придумала его к Дню Независимости Израиля. В этот день вспоминают солдат, отдавших свои жизни за страну. Это важный и тяжелый день. И у меня появилась идея создать что-то вроде Офиса воспоминаний. Но поработать не с коллективной памятью, а с личными воспоминаниями. Тогда это был небольшой проект, потом у него немного изменилось название, и постепенно сложилась та структура, которая есть сейчас: 11 «станций», на каждой из которых происходит нечто, натягивающее веревку воспоминаний и поднимающее на поверхность что-о очень важное.
Это непривычные для нас способы. Можно заказать что-то в Баре памяти, послушать музыку, которую подберет для вас диджей памяти, составить фоторобот важного для вас человека, написать на камне воспоминание и бросить в воду.
Дом, в котором живет семья Рут, находится на одном из Иерусалимских холмов.
Что воспоминания дают человеку? Почему они нам нужны?
Р: У меня так много ответов. Ты первый!
Г: Я думаю, мы можем трансформировать наши воспоминания и в итоге менять судьбу.
Р: Для меня воспоминания — история жизни. Мы можем идти с ними рука об руку или отделяться. Не обязательно помнить все. Это нормально — забывать что-то.
Но вопрос в том, почему сегодня именно это воспоминание пришло. Вот это для меня самое важное в путешествии в «Кладовую памяти». Тебя ведет твое подсознание, ты не можешь управлять этим.
Ты сегодняшний встречаешься с собой тогдашними. И что ты скажешь тому человеку? Воспоминания хранят много тревожных мыслей, ран и сожалений. И это путешествие к прощению. В этом много настоящего, много прошлого и много будущего.
«Книжный госпиталь» – это детский перформанс, который возвращает любовь к чтению — через заботливое отношение к книгам, которые актеры «лечат» вместе с детьми.
«Кладовая памяти» проходит в разных местах. Какое было самым необычным для вас?
Р: В синагоге было прекрасно.
Г: А мое любимое место — муниципальный архив Иерусалима.
Что вы сейчас делаете?
Р: Мой новый проект — про спасение еды. Организация, которая учит экономно расходовать продукты, не покупать лишнее и не выкидывать, предложила мне поработать вместе. На самом деле каждый день рынки и супермаркеты выкидывают тонны и тонны еды. И вот мы придумали сделать фургончик, который будет путешествовать по улицам Иерусалима и рассказывать детям и родителям разные истории. Например, путешествие помидора: путь семени из Африки в Турцию, потом его собирают беженцы из Сирии, потом он на лодке плывет в Ашкелон, проходит много-много рук, прежде чем мы берем его из лотка в магазине
и уносим домой. И много-много других фактов про разные продукты, которые расскажут про их суть, и ты в следующий раз подумаешь, прежде чем легко отправить на помойку что-то из холодильника.
Это часть инсталляций, сделанных во время арт-резиденции, которую курировала Рут. Проекты не были закончены и оставляли зрителям возможность стать художниками.
Когда вы познакомились?
Р: Около 15 лет назад. Но вместе мы меньше.
Г: Мы познакомились в Индии.
Р: Я была там с бойфрендом, и это он заметил Гая. Нам надо было что-то узнать, и мы остановили его на улице, оказалось, что он тоже израильтянин, поболтали и разошлись. А потом встретились еще через пару дней, и мой друг сказал: «О, смотри, снова этот парень. Он мне понравился, давай пригласим его на шавуот». Он был как раз на следующий день.
Г: Мы разъехались на несколько лет, но стали хорошими друзьями. Я дал ей время.
Р: Мне был всего 21 год!
Г: И она выросла. А потом, когда мы стали жить вместе, вырос я. (Смеются)
Почему вы живете в Иерусалиме?
Р: Это мой родной город. И хотя в Тель-Авиве бывают проекты, это не то место, где я могла бы жить. Он слишком быстрый, слишком напряженный и слишком дорогой. А в Иерусалиме по-другому. Район, в котором мы живем, похож на деревню. Смотрите, сколько зелени, наши соседи очень разные, тут и ортодоксы, и нерелигиозные люди, и арабы-христиане, и либералы, и консерваторы.
Г: Мой отец был дипломатом, и нам приходилось переезжать каждые три года: мы меняли страны. Потом я учился в Тель-Авиве. Никогда не думал, что буду жить в Иерусалиме, но я нашел здесь покой. Моя студия находится просто в лесу.
Р: И у нас есть целое сообщество здесь. Мои подруги собираются каждые две недели у кого-то дома. У одной личный кризис, у другой с детьми сложности, и вот садимся в круг, слушаем, советуем, придумываем, как помочь. Плачем вместе иногда. Это очень терапевтично. Наши мужья смотрели-смотрели и тоже начали собираться в этом году.
А насколько вам интересна политика?
Р: Я человек культуры, а она не может существовать без свободы разума, свободы критики, свободы мышления, свободы диалога.
Г: У нас есть одна страна, и мы видим, что случается, когда у правительства появляется слишком много власти.
Как вы думаете, помогает ли культура людям жить?
Р: Для меня это как хлеб и вода. Кто-то считает, что в кризисные времена не до этого. Но даже в холокост была культура.
Г: Наша культура выросла из древней библейской традиции. Но это нам не помогло. Уже который раз мы создаем все снова, и снова, и снова.
Если у вас есть желание, от которого вы прячетесь, или желаний слишком много , вам поможет игра. Вы бросаете кубик, вытягиваете карту с рисунком и начинаете путешествие вглубь себя с проводником.
Вы религиозны?
Р: Я не религиозна.
Г: Она религиозна.(Смеются.)
Г: Это в твоем сердце. Ты из религиозной семьи.
Р: У меня всегда были сомнения в этих вопросах. На самом деле я думаю, что сомнение — это еще один способ обрести свободу.
Г: Для меня «религиозный» значит духовный. Так что я тоже в каком-то смысле религиозный человек. Моя молитва — по утрам сделать детям бутерброды в школу.
По образованию я режиссер кукольного театра. Наверное, поэтому мне близок предметный мир
Но вы отмечаете традиционные праздники, собираетесь на шаббатний ужин?
Р: Больше всего я люблю Рош ха-Шана и Йом-Кипур, они дают возможность оглянуться назад и заглянуть вперед.
Г: Она религиозна.
(Улыбается.)
Кто для вас главный учитель в жизни?
Р: В первую очередь я думаю о маме и о Гае. И дети многому нас учат. Мы недавно шли с младшей по улице, и она спрашивает меня: «Мама, ты знаешь, что такое быть счастливой?» — «Что?» — «Это когда ты можешь сказать: я люблю себя». Я думала, она скажет: любить маму, любить папу, любить котика.
Г: Я думаю, из-за того, что я много переезжал в юности, выживание было одним из моих учителей. Не самая хорошая школа. А вообще выставки, книги. И наши разговоры с Рут. Вот кто главный учитель в моей жизни.
Как к вам приходят новые проекты?
Р: Сами. Тфу-тфу.
(Рут произносит это по-русски. И мы все хохочем.)
«Кладовая памяти» — история про воспоминания. Какие-то к нам возвращаются, а с другими мы прощаемся во время этого перформанса. 6, 7 и 8 октября в Доме культуры «ГЭС-2» в Москве пройдет несколько показов.
Почитать больше про мир еврейской культуры можно в новом осеннем номере Seasons of life. Благодарим посольство Израиля за помощь в создании этого номера.
Читайте также:
