Автор: Мари Губиева
Фото обложки: Даниил Анненков
Иллюстрации: Анна Корниенко
Ответственный редактор Seasons of life Мари Губиева сходила на спектакль«52 Гц», а потом поговорила об одиночестве с Анной Ше, клиническим арт-терапевтом, художницей, руководительницей студии САМО. Что определяет чувство одиночества и нужно ли оно человеку?
На первом этаже Дома Культуры «ГЭС-2» до третьего декабря лежит огромный скелет кита в натуральную величину. Перфоративную инсталляцию «52 Гц» создавали режиссер Антон Морозов, художник-архитектор Андрей Воронов, драматург Полина Коротыч, композитор Олег Гудачев и хореограф Валентина Луценко. Внутри скелета – цистерна, где проходит основное действие спектакля. В этом пространстве зрителям предлагается провести наедине с собой полчаса. Представить себя самым одиноким в мире китом. И одновременно — девушкой Аней, которая живет в типичной московской однушке, не выходит из дома и сама чувствует себя самым одиноким в мире китом.
Трансформируется ли понятие одиночества со временем? Изменилось ли оно за последние 50, 100 лет?
Важно понимать историческую основу понятия: когда мы говорим о человеке и его одиночестве, речь идет о городском жителе. В этом смысле нет большого изменения в том, насколько более или менее человек городской, он в принципе одинок, это его экзистенциальная особенность. У этого есть как бонусы, так и личные трагедии.
Городской человек сформировался примерно в конце ХVIII века — время начала индустриализации. И в тот момент возможность жить в одиночестве показывала принципиальную разницу между человеком городским и деревенским. Вместе с состоянием «побыть наедине с собой» появился шанс изменить свою судьбу, заняться самоопределением и рефлексией. Например: я — сын сапожника, но могу не быть им, могу быть поэтом.
В городе человек не так соединен с годовыми циклами, что большая, на самом деле, потеря. Ему не нужно просыпаться с рассветом, заниматься пахотой, сбором урожая — в жизни больше нет цикличности. Деревенский человек вообще никогда не был в одиночестве, все жили в одном доме. Никто даже не спал один в кровати, все время с кем-то: с родителями, партнерами, детьми, стариками. А в менее зажиточных домах даже скот находился рядом с людьми.
Что определяет ощущение одиночества у человека?
У слова «одинокий» в русском языке есть негативная коннотация. У слова «solo» меньше негативных содержаний и больше ощущения собственной силы. Это, конечно, во многом про русскую традицию, про принятие действительности русским человеком. Нам важно быть в группе, соотноситься с сообществом, государством, какой-то большой общей идеей. Сейчас многие люди, которые оказались по разным причинам отделенными от своей группы, переживают это одиночество как отделенность.
Но всегда нужно помнить, что одиночество — это еще и возможность побыть в пространстве, которое полностью принадлежит тебе. Умение этим распорядиться — определенная компетенция, которую можно нарабатывать как любые привычки. Это как научиться плавать или как соблюдать информационную гигиену.
Потребность проводить время с собой, быть в одиночестве, необходима всем людям?
Совсем нет. У кого-то в одиночестве повышается уровень тревожности, единственный способ с ней справиться — найти каких-то живых существ, с которыми можно поесть, погулять, пообщаться, пообниматься, потанцевать. Если это не наносит вреда окружающим, — отлично!
Сегодня даже принято позволять себе одиночество. Отъезды на ретриты, одиночные практики — часто они приходят из религиозных или trible-традиций. Это очень красиво. Для кого-то, может быть, очень полезно. Но когда практики заканчиваются и люди возвращаются обратно в социум, часто говорят: «Там, где я был один, у меня все было хорошо, спокойно и тихо. Я мог справляться и со своим гневом, и своей тревогой, и со своими слезами. А здесь, среди других людей, все снова совершенно не так!»
Так вот, человек — социальное существо и живет внутри какой-то группы. Его способность справляться со своим гневом, тревожностью, разочарованием, апатией и всем букетом того, что каждый из нас регулярно переживает внутри группы, а не отдельно от нее, — самая важная компетенция. Очень легко справляться с гневом, когда вокруг никого нет, а ты попробуй сделать это, находясь среди людей.
Недавно я поняла, что если бы меня попросили назвать свои самые счастливые моменты в жизни, то скорее всего, 95 процентов — это моменты, когда я была одна, ни с кем. При этом я экстраверт, я очень люблю людей, я социальный человек. Как это работает?
Когда вы находитесь в социуме, вы особо не ощущаете счастье, потому что все оперативное внимание занято разными событиями, встречами, общением. Это одобряется обществом: чем больше движухи — тем лучше. У вас много ярких впечатлений, но ваша нервная система, на самом деле, хочет покоя. И когда происходит максимальное снижение стимуляции снаружи и нервная система успокаивается, она переживает тихое счастье.
Часто в большом объеме коммуникации человек может потерять действительно важные для него вещи. Я придерживаюсь подхода: важного должно быть не много, а достаточно. Часто у нас теряется ощущение «довольно, я не голодна больше» в отношении социальных контактов, проектов, людей — это чувство насыщения у большинства городских жителей сбито. «Социальной слюны» выделяется много, и, соответственно, растет «общественный аппетит», но, на самом деле, это перестимуляция, нам это не нужно в таком объеме. А в одиночестве вы получаете контакт с этим переживанием: «фух, наелась, достаточно».
А вот если говорить про ощущение внутреннего одиночества — чувства из серии «я один, меня никто не любит, у меня нет друзей», — может ли человек победить сам подобные мысли и ощущения?
Хорошие входные данные для терапевтической работы! Выход из состояния «меня никто не любит, я один в этом мире» в состояние «меня здесь хоть кто-то любит, я хоть кого-то замечаю, отношения и контакт возможны» — это достаточно долгий путь. Не нужно быть слишком требовательными к себе. Дайте себе хотя бы пару лет спокойной, планомерной, не ускоряющейся терапевтической работы.
Переживание «базового» одиночества — это наличие дефицита внимания к ребенку на ранних стадиях развития. Причины у него могут быть очень разные, не будем делать из матери врага номер один. В большинстве случаев родители ни при чем, а ребенком ситуации переживаются очень по-разному. Например, мама болела, когда малышу было 2-3-5 месяцев, она, к сожалению, не могла дать тот объем телесного и эмоционального внимания. Часто все эти переживания «я здесь один, никто меня не любит, встреча невозможна» больше телесные переживания, установки довербального периода развития человека. А это очень глубоко и не прорабатывается на уровне диалога, здесь лучше работать через тело.
Сейчас много людей предпочитают одиночество отношениям: это безопасно, никто не сделает тебе больно, если ты не испытываешь чувства привязанности, и так далее. Что вы об этом думаете? С чем это связано?
Это связано с тем, что подобная позиция нормализуется, это стало теперь возможно. А еще с количеством стыда, который человек испытывал, не находясь в отношениях с 18 лет до конца своей жизни. Еще 120 лет назад было так: если тебе 20 лет, а ты не в паре и еще к тому же женщина — что-то с тобой не так.
Те, кто находил в себе достаточное количество сил, чтобы противостоять социальному давлению, — люди либо с низкой психологической чувствительностью, либо с сильной волей и ощущением «у меня другая цель, и я буду в ее сторону идти». А сейчас это просто становится нормой: не хочешь отношений — не надо. А что, так можно было?
Я думаю, что такая тенденция стала восприниматься нейтрально, потому что она капитализировалась. То есть количество продуктов, которые можно продать одинокому человеку, такое же большое, как то, что можно продать семье. Почему бы не сохранить такого потребителя? Городской житель, включенный в колесо потребления, тратит много. Для одинокого человека есть куча сервисов, чтобы заниматься собой, — он может быть занят от начала и до конца дней, ему не станет скучно.
Что человеку может дать время наедине с собой? Способствует ли внешняя изоляция каким-то внутренним процессам?
Первое, что дает изоляция, — это повышение тревоги. К этому нужно подготовиться, если у вас нет привычки. Тревога может выглядеть так: вы судорожно начинаете убирать все в доме, вдруг начинаете вспоминать все, что не сделали за прошедший год, а потом выполнять все задачки. Это может проявляться в социально-приемлемой деятельности, но это тоже тревога. Потом она спадает, вы вроде как привыкаете к этому состоянию.
Следующий этап — воспоминания. У вас разгружается оперативное внимание, оно перестает стимулироваться, вы перестаете быть здесь и сейчас. Начинается: «А я же когда-то хотел вот это», «Я мечтал об этом», «У меня был друг вот в той стране, ничего себе, только сейчас я о нем вспомнил, увидев дома конвертик, который он мне подарил» — приходят воспоминания. С ними тоже надо как-то справляться, потому что они не всегда приятные.
Потом начинают возникать идеи — самая приятная часть, если вы до нее добрались. Вы вдруг понимаете: «Вау, так я это неправильно делал, мне нужно организовывать свой день вообще принципиально другим образом: опираясь не на свой рабочий график, а на чувство голода!» Такие озарения возможны только в моменты, когда у вас есть свободное пространство и время, в котором можно оперировать накопленными объемами информации. Доступ к памяти — это один из огромнейших ресурсов, которое дают одиночество и информационная изоляция.
Читать также:
